Дороги смертников

— Я хабрийцам не доверяю. Жестокие они по натуре. Дикари. Да и Фока этот мутный — вроде он у жрецов отнял право суда, но при этом, говорят, разрешил некромантам действовать открыто.

— Не совсем так — он просто отменил наказание за некромантию. Это ведь закон, введенный в угоду Империи. Он все подобные законы одним махом отменил.

— Господин Сеул — в Хабрии издавна все поклонялись Хобугу и его южному отражению. Единственная религия на всю страну. Но при этом там всегда обитало главное кубло некров, и, несмотря на запрет, не слишком их там ущемляли.

— Да. Говорят, что некроманты это те же жрецы тайной стороны Хобугу — поклоняются его северному лику, лику праха и смерти. Носители сакральной стороны общепринятой религии. Но повторяю — Фока отменил не только этот закон. Он вообще все имперское отменил.

— Не знаю. Но не удивлюсь, если за его армией будут идти толпы жрецов и некров. А это означает резню — они без нее как без рук.

— Что-то мы с вами скатились к религиозно-политическому спору. А ведь начали с обсуждения перерезанной глотки Одона.

— Сомневаюсь я, что его тут убьют. Если у них с местным кланом трения, не стал бы он к ним идти.

— Горцы вроде бы не слишком уважают тех нурийцев, что живут на равнине?

— Это у них взаимно. Но тотальной вражды нет — обычные межклановые стычки. Да и дела ведут друг с другом охотно. Но вот браки между собой заключают очень редко. Хотя если итто — то друг за дружку горой. Смотрите — а вон и Одон возвращается, а с ним и его ребята.

— Сейчас узнаем, где он столько пропадал.

* * *

— Они сказали, что будут говорить только с тобой, человеком из Столицы. Мне ничего не скажут.

Тиамат, встрепенувшись при последних словах Одона, насторожился:

— Откуда они вообще узнали, что в нашем отряде есть люди из Столицы?

— Горцы знают все. Это внизу, на равнине, они беспомощны как молочные поросята, но здесь, в своих скалах, они сильны. Они знают сколько людей в отряде, знают, что мы здесь провели несколько дней. Они знают о нас почти все. Наверное, кто-то из людей префекта предупредил. Или сами нас выследили.

— Странно… почему тогда не нападали? — протянул Сеул.

— Ничего странного — не по зубам мы им, — уверенно заявил Тиамат. — Полусотня егерей это серьезная сила. В поединке один на один горец егеря убьет — бесспорно. Но двадцать егерей убьют сорок горцев. А пятьдесят егерей справятся с двухсотенной толпой этих дикарей. Личная доблесть у них на высоте, а вот действовать сообща они не способны. Не станут они нападать. Да и не в их это интересах. У нас обычай прост — если егерь убит из засады, мы долго и тщательно трясем все окрестные селения. И всегда что-нибудь находим. И два-три трупа обязательно оставим. Но если они нас не трогают, мы лишний раз не зверствуем, да и не копаем слишком дотошно. Как бы молчаливый уговор. А вот если из префектуры, городские вояки в горы выбираются, тут совсем другое дело — на них настоящая охота начинается. Вот потому стражники егерей недолюбливают — там, где егерь пройдет, не замочив ног, стражник префекта по брови в дерьмо уйдет.

— У нас в Межстенье есть уголки, где все так же, — усмехнулся Дербитто. — Я пройду, руки в карманах держа, а вот у префекта там если и пройдут люди, то их должно при этом быть не меньше десятка.

— Ладно, — подытожил Сеул. — Значит, говорить они хотят со мной. Хорошо — поговорим.

— Да, — кивнул Тиамат. — Спустимся отрядом вниз, и поговорим.

— Нет, так не пойдет, — возразил Одон. — Их мужчины сказали, что ты должен пойти один. Говорить будут с тобой. И никто больше не должен заходить в селение.

— Да его там зарежут, — зловеще-уверенно предположил Тиамат.

— Сомневаюсь, — Сеул покачал головой. — Слишком сложная интрига ради одного-единственного трупа столичного дознавателя. Надо идти. В любом случае они не рискнут меня пальцем трогать — они знают, что со мной полсотни егерей. Сам же сказал — это огромная сила.

— Да мы от этого селения ровное поле оставим, если что, — ухмыльнулся Тиамат. — Но вообще я против — если с вами что-то случится, Эддихот моей шкурой свой кабинет украсит.

— Это пойдет его кабинету на пользу — уж слишком скромная там обстановка. К тому же командую здесь я, и я решил идти.

— Не спешите, — предупредил Одон. — Они сказали, чтобы вы пришли завтра утром. Они сейчас не готовы говорить — кого-то ждут, наверное.

— Может подкрепление ожидают? — насторожился Тиамат.

— Если рядом с селением появится крупный отряд, я туда не пойду, — пообещал Сеул.

— Хорошо. Тогда я оставлю здесь наблюдателей, а ночлег устроим дальше по лощине, у родника.

Глава 11

Полное имя Пала было Палох, но никто его так уже не называл много лет, он уже и сам начал подзабывать собственное имя. Про фамилию и говорить нечего — ее только писари вспоминали, поднимая свои записи при начислении жалования. Большая часть сослуживцев и знакомых звала его по прозвищу — Хитрецом.