Дороги товарищей

Во-первых, после того, как ушел Саша и появились немецкие танки, ребята (Вадим, конечно, стал во главе) решили идти к озеру Белому самостоятельно. Но прежде чем уйти из деревни, они подожгли три, да, целых три овина с необмолоченным хлебом. Фашисты пытались потушить пожар, да куда там!

Во-вторых, отряд Вадима решил вооружиться. Им были нужны автоматы! Они сделали засаду на дороге и напали на маленький обоз. Вооружены были только дубинами. Обозников (Вадим не помнит, сколько их было, наверное, десяток) они частично вывели из строя, частично рассеяли, но в критический момент к фашистам подоспела подмога, поэтому отряд Вадима захватил в этом славном бою лишь холодное оружие. Проблема вооружения (им же нужны были автоматы!), таким образом, не была решена.

Вадим приказал: «Решить проблему!» — и (в-третьих) они напали и захватили склад немецкого вооружения.

Операция была продумана и осуществлена точно. Героизм и мужество проявили все. Вадим приказал Коле Шатило отвлечь внимание немецкого часового. Коля так и сделал — посредством бросания, камней. Когда, часовой пошел на шум, они сбили замок и вооружились до зубов. Автоматов, пистолетов и винтовок они добыли на целую роту… впрочем, наверное, все-таки на взвод.

В-четвертых, они разрушили большой мост на дороге. Оккупантам придется строить его заново.

Мост они разрушили недалеко от Чесменска. После этого ребята повернули к озеру Белому, а Вадим отправился в Чесменск с определенными заданиями. О заданиях он не намерен распространяться…

Рассказ произвел на девушек большое впечатление.

— Если ты даже приврал половину, все равно вы настоящие герои, — сказала Людмила.

— Да, конечно, — скромно согласился Вадим.

К концу следующего дня выяснилась приблизительная обстановка: немцы полностью и, видимо, прочно захватили город, фронт отодвинулся далеко на восток. Сторман предложил: завтра уходить к озеру Белому. Девушки согласились.

Шурочка оставляла пустой дом, Людмила расставалась с матерью, и ей было труднее. Шурочка ночевала одна. Она почти не сомкнула глаз, ей все чудились чужие шаги и голоса. Наконец-то забрезжило на востоке…

В восемь часов пришел Вадим — с рюкзаком, в полном походном снаряжении. Шурочка тоже приготовила свой рюкзачок.

— Люськи еще нет? — деловито спросил Вадим. — Сходи за ней.

— У нее же мать…

— У меня тоже мать! — сурово сказал Вадим.

Шурочка молча вышла на террасу и остолбенела: в калитку вместе с красной, как мак, счастливой, растерянной Людмилой входили Борис и Соня Компаниец.

Двор медленно поплыл перед Шурочкой, она пошатнулась, прислонилась к столбу и зажмурила глаза.

«Сплю или просто чудится?!»

— Она сейчас упадет от радости, — сказала Людмила.

А голос Стормана вдруг завопил возле самого ее уха:

— Борька! Зверь ты этакий! Подлец! Откуда?!

«Не сплю».

Шурочка прыгнула с крыльца и повисла у Бориса на плечах. Поцелуи, слезы, отрывистые восклицания — все перемешалось.

— Девушки, Вадим, давайте-ка в дом, чтобы не привлечь внимания, — сказал Борис. — Радоваться и визжать особенно вроде не с чего. Какая обстановка? Что слышно? Рассказывайте.

Рассказывайте… А о чем Шурочка и Людмила могли рассказать? Другое дело — Вадим. Да и не смогла бы Шурочка сейчас рассказать — оглупела от счастья. Схватив Бориса и Соню под руки, она тянула их в дом, а глаза у нее были мокрые.

— Соня стала для меня все равно, что ты, — сестричкой, — сказал Борис. — Мы с ней такое повидали!..

Шурочка поцеловала Соню.

Людмила шла сзади и глядела Борису в затылок.

Пять минут назад, когда они вдруг встретились на улице, Борис обнял ее и крепко расцеловал. Расцеловал, не стесняясь Сони, и Людмила сейчас была в таком же состоянии, как и Шурочка.

Но это состояние внезапного, оглушительного счастья скоро прошло, и тогда инициативой завладел Вадим — единственный человек из компании, которому не досталось поцелуев. Да он и не был сторонником разных там сентиментальностей. Он глядел на целующихся снисходительно и не без сострадания. Он был выше этого.

— Борис, Соня, — сказал он, подчеркивая тоном голоса особую серьезность разговора, — вы могли бы не застать нас. Мы уходим из города. Вот наш план…

Но Борис сразу же перебил его:

— Это — реально? Скажи, Вадим, реально?

— Абсолютно, — сказал Вадим.

— Я сомневаюсь.

— В чем? Почему?

— Боюсь, что мы станем в лесу робинзонами, а надо бороться. Бороться, — повторил Борис, — а не робинзонами быть.

— Робинзонами! — возмущенно воскликнул Вадим, — Да ты знаешь, как мы под Валдайском боролись! — Тут он приумолк на секунду, а потом решительно добавил: — Абсолютно можно бороться!

— Почему отпадает город? — спросил Борис. — Остаться здесь, связаться с подпольщиками… есть же, остались в городе подпольщики?

— Почему отпадает город? — переспросил Вадим и… и все разом обернулись к окну.

На пол упал какой-то предмет, завернутый в бумагу.

Все посмотрели на него, потом друг на дружку.

Соня стояла ближе всех. Она подняла, развернула. Это был осколок кирпича. А на бумаге карандашом было написано: