Дороги товарищей

Нужно было как можно скорее проверить, жива Настасья Кирилловна или нет. Аркадий не мог сейчас остаться в пустоте. Срывалось задание, и он не знал, что делать. Он чувствовал, как нахлынуло и сковало его волю замешательство.

Такие моменты бывали у него и раньше — по пустячному, впрочем, поводу. Обычно он восстанавливал спокойствие очень просто — начинал мысленно издеваться над собой. Теперь же эта детская уловка вряд ли могла подействовать.

«Но почему? — подумал Аркадий. — Неужели я так перетрусил? Признайся, перетрусил?!»

Злость закипала в Аркадии.

«Трус! — безжалостно сказал он себе. — Первый раз подпалило огоньком, и уже зашевелились от страха волосы! А если огонек пожарче лизнет? Если целым костром обернется? Слезу, может, прольешь? Умолять о пощаде будешь?»

Злость на себя вернула Аркадию самообладание.

Но злость ведь тоже плохая помощница, если бой идет не в открытую. И Аркадий постарался умерить ее, входя в помещение полиции. Он должен быть веселым в этом доме. С какой стати ему хмуриться, злиться? У человека — удача, и, естественно, он весел от этого.

«Веселись, Аркадий, гром-труба!..»

Но веселиться ему не пришлось.

Ленка Лисицына внезапно ошарашила его.

— Аркадий! Ты знаешь новость? — воскликнула она.

— Н-новость?..

— Женька Румянцева оформилась секретаршей к господину бургомистру — какое событие! Я восхищена ею! Почти весь класс наш лоялен!..

— Секретаршей к бургомистру?.. — переспросил Аркадий.

— Да, да! Ты не представляешь, с какой радостью я ее поздравила! К-как она мила! К-как дальновидна! И… и… — Ленка задыхалась от радости. — И самое главное… — она перешла на восторженный свистящий шепот. — Самое главное — господин бургомистр к ней… — шепот стал еще восторженнее, — сердечно расположен!

Пока Ленка изливала свой восторг, Аркадий оправился от изумления и, когда Ленка выдохлась, сказал с усмешкой:

— Ты хоть в полиции служишь, а новости узнаешь в последнюю очередь. О том, что Копецкий расположен к Румянцевой…. да и не только он, а и Герман Генрихович тоже, я знал еще осенью прошлого года.

— Да-а? — протянула Ленка.

А в голове потрясенного Аркадия неслись мысли:

«Женька — секретарша бургомистра! Женька Румянцева — секретарша бургомистра! Зачем? С какой целью? Послали или сама пошла?..»

Не доверять Женьке, думать о ней плохо Аркадий не мог. Но слишком неожиданным было известие.

Еще одна мысль — счастливая, смелая — мелькнула вдруг у него, но голос Дороша смял ее, не дал развиться, окрепнуть.

— Юков, это ты?.. Зайди-ка.

Аркадий вошел в кабинет. Дорош скользнул по Юкову взглядом и поспешно отвел глаза..

Аркадий понял: что-то случилось.

— Случилось несчастье, — сказал Дорош. — Только спокойно. Лопни, но держи фасон. Убит твой отец.

Побледневший Аркадий, ни слова не говоря, опустил голову и закрыл лицо ладонями.

— Лопни, но держи фасон! Лопни, но держи фасон! — закричал Дорош. — Они мстят. Красная месть! Но мы не дремлем! Мы их уже прижали!

Аркадий не отнимал от лица ладоней.

— В тебя, в тебя метили! — продолжал Дорош, — Дознались, пся крев, кто партизанскую базу выдал. Но ты не бойся, Юков, мы тебя временно в тени держать будем. С тобой у них этот номер не пройдет! Отец твой ушами хлопал, а ты — парень-хват.

— Убийц ищут? — спросил Аркадий.

— Прихлопнули сегодня ночью партийного резидента! — сообщил Дорош. — Старуха, старая большевичка. А выдавала себя за мужчину. Сапожником притворялась! — Дорош захохотал.

Аркадий зажмурил глаза.

— Но у нас руки длинные! Мы все знали. Жалко, что живой не далась, яд проглотила, а то бы мы из нее все вытянули.

Аркадий молча застонал.

Вот он — разбитый горшок. Вот ответы на мучившие Аркадия вопросы. Все стало ясно — кто разбил и кто склеил горшок.

И Дорош тотчас же подтвердил это.

— Она, стерва старая, пыталась приманку уничтожить, но мы эту приманку оборудовали и теперь всех красных пташек будем накрывать в гнезде! Мы тактику большевистскую знаем!

— Мстить, мстить! — гневно сказал Аркадий.

С зажмуренными глазами он, как живую, видел Настасью Кирилловну, слышал ее мягкий, по-матерински убедительный голос. Она знала, что ей грозит гибель, а не ушла с поста. Она заботилась об Аркадии больше, чем о себе.

— Мстить! — еще раз сказал Аркадий.

Теперь он отнял от лица ладони и посмотрел на Дороша гневными глазами.

— Лопни, но держи фасон! — Дорош потряс сжатым кулаком. — С тобой у них этот номер не пройдет! Я получил указание пока держать тебя в тени.

— Напрасно, — буркнул Аркадий.

— Так надо, так надо. Солдат спит — служба идет. Ты в карты играешь?

— Н-нет, — пробормотал Аркадий.

— Жаль, а то бы мы скинули вечерком банчок[80]! — Дорош открыл ящик стола и с ухмылкой вынул оттуда сверток. — Держи — от оберштурмбанфюрера!

— Что это?

— Деньги, выпущенные победоносной немецкой армией. Имеют хождение на всей территории России.

— Много здесь?

— Хватит! — Дорош захохотал. — Будешь сыт, пьян и нос в табаке! Ты не горюй. Такая уж наша жизнь — живи в свое удовольствие, а чуть ушами хлопнул — и к праотцам! Ну, как все-таки насчет банчка?

— Ладно, отдышаться надо, — сказал Аркадий.

Чуть пошатываясь, он вышел на улицу.