Дороги товарищей

Аркадий встал, ощупал стены. К двери вели ступеньки. Аркадий застучал в дверь кулаками.

— Отоприте! Отоприте!

Никто не отозвался. Аркадий ожесточенно молотил кулаками в дверь, но она даже не дрожала — из таких крепких досок была сколочена. Скоро Аркадий понял, что стучать и кричать — бесполезно.

— Эй, фриц, ты давно здесь сидишь? — спросил он.

— Майн готт! Майн готт!

«Черт, я же по-русски спрашиваю!»

С трудом подбирая немецкие слова, Аркадий снова задал тот же вопрос.

— Я Штюрп, Вальтер Штюрп, — ответил немец. — Я дезертир. Партизаны расстреляют меня. Я жду смерти.

— Пр-роклятье! — воскликнул Аркадий и с утроенной яростью замолотил в дверь.

Костик стоял перед отцом с рюкзаком за спиной, в просторной крестьянской одежде.

— Значит, не останешься? — еще раз спросил полковник.

— Зачем же оставаться, если можно улететь? — с недоумением сказал Костик.

— Хорошо. — Полковник опустил голову. — Вот тебе, пакет. Здесь адреса. Обратишься к этим людям. Они тебя не оставят.

— Нас не собьют? — пряча пакет, спросил Костик.

— Не знаю.

— Значит, нет полной уверенности?

— Война! — грозно сказал полковник, страдая, что ординарец слышит этот разговор.

— Ладно, я рискну, — торопливо заговорил Костик. — Только ты позаботься о маме. Переправь и ее. У тебя есть еще самолеты?

— Макарычев! — крикнул полковник.

Маленький нос появился на пороге и с готовностью ответил:

— Здесь!

— Заводят мотор?

— Так точно.

— Проводи его, — полковник кивнул на Костяка.

— О маме, о маме не забудь. Я жду ее.

Костик пошел к двери.

— Давай, — сказал ему Макарычев. — Я сейчас.

— Ну, что тебе еще?.. — проворчал полковник, смахивая со щеки слезу.

— Что делать с этими… с полицаем и фрицем? Не брать же их с собой!

Полковник задумался.

— Отпустить так отпустить, а шлепнуть так шлепнуть, — проговорил Макарычев. — И вся канитель тут.

— Да ну их к черту! — крикнул полковник, внезапно озлобляясь. — Делай, что тебе приказано.

— Понятное дело, шлепнуть надо. Не отпускать же! — и с этими словами Макарычев закрыл дверь.

Аркадий всю ночь не спал.

Время от времени он принимался молотить кулаками в дверь, но по-прежнему никто не отвечал ему.

Ночь была потеряна.

Под утро Аркадий ощутил сквознячок и, припав к двери, обнаружил внизу щель.

Когда стало светать, он увидел в эту щель поле и самолет, стоящий совсем недалеко — метрах в пятидесяти. Аркадий видел, как к самолету пронесли кого-то на носилках. Около самолета бегал летчик, освобождая машину от креплений.

Потом Аркадий услыхал, как заработал мотор.

Наблюдая за погрузкой раненого военного, он не заметил, как к машине подошли еще двое. Один из них был парень с маленьким носом — Макарычев. Второй сначала показался Аркадию незнакомым, но, вглядевшись, он узнал и его: это был Костик Павловский.

Так последний раз пересеклись дороги Юкова и Павловского.

Костик, влезая в машину, что-то с ожесточением кричал Макарычеву. Он кричал и взмахивал сжатым кулаком.

Но что он кричал — Аркадий так и не узнал.

А Костик кричал:

— Убей! Убей его! Убей, Макарычев! Он — сволочь!

Минуту назад, выскочив на деревенскую улицу, Макарычев догнал сына полковника, похлопал ладонью по рюкзаку:

— А то бы оставался, а? — по-приятельски сказал он. — В разведку бы ходили. Шикарная жизнь у разведчика!

Костик отрицательно покачал головой:

— У меня другие планы.

— Ну, дело хозяйское, — равнодушно зевнул Макарычев. — А то бы сегодня прямо в бой. В бою весело. Все позволено.

— Нет, нет, мне нужно лететь.

— Да, ты не знал такого — Юкова? — вдруг вспомнил Макарычев.

— Вместе учились, — буркнул Костик, недовольный развязностью провожатого. — Сейчас он полицаем, говорят, заделался. Продажная тварь, и всегда таким был.

— Он у меня в подвале сидит, — самодовольно сообщил Макарычев.

— Здесь? В подвале? — оживился Костик.

— Ну да. Вчера схватили в лесу. И удостоверение полицейское при нем было. Явный диверсант!

— Убей его! — загораясь злобой, сказал Костик. — Он и мне крови достаточно попортил Убей, Макарычев! Он — предатель, я это знаю точно.

— Да я и без тебя знаю, что предатель. А вот насчет того, чтобы шлепнуть, отец как бы на дыбки не полез. Я с ним еще до войны знаком был… по одному делу.

— Убей, Макарычев! Убей! — взмолился Костик. — Что отец! Скажи ему, что я знаю: он предал много советских людей, сам их уничтожал, сам, самолично!

— Ишь ты! — мрачно ухмыльнулся Макарычев. — Видно, насолил тебе этот парень. Может, сам шлепнешь?

— Что ты, мне лететь надо!

— Как хочешь.

— Кто летит? Садись! — скомандовал летчик.

— Ну, давай, давай, воин! — Макарычев насмешливо подтолкнул Костика плечом.

— Убей! Убей его! Убей, Макарычев! Он — сволочь! — захлебываясь злобой, кричал Костик.

Самолет поднял хвост, подпрыгнул и исчез.

Аркадий опять загрохотал в дверь кулаками. Он узнал парня с маленьким носом — это был тот самый верзила, которого Аркадий видел в военкомате в первые дни войны. Он вспомнил и фамилию его — Макарычев.

— Макарычев! Макарычев! — кричал Аркадий. — Открой немедленно!