Дороги товарищей

Кто, ты думаешь, сейчас директор Ленинской школы? Лапчинский Всеволод Петрович, брат Люды! У него тоже нет левой ноги, но он, как и я, привык к протезу и почти незаметно, что хромает. Школьники его любят и боятся, как мы когда-то Якова Павловича.

Всеволод Петрович рассказал мне такую историю.

Не так давно в Чесменск из заключения возвратился некто Макарычев, которого судили вместе с Дорошем и Шварцем. Он отсидел свое и тихо-мирно работал где-то, пока не встретил на улице Константина Павловского. Помнишь, конечно? Бывший наш одноклассник живет в Чесменске и работает ретушером в фотоателье. Это спившийся, неряшливый, небритый человек. Но живет он на широкую ногу, имеет собственный особняк; говорят, что он женат на дочери какого-то отставного генерала.

Так вот, Макарычев, встретив его, устроил на улице скандал. Он обвинил Павловского в том, что тот толкнул его на преступление, кричал: „Я из-за тебя в Аркашку Юкова стрелял! Это ты виноват, что я столько лет на Колыме отсидел!“

Ты представляешь, Соня?! Может быть, скоро мы узнаем, как погиб и где похоронен наш Аркадий.

Мы знали, что, когда гитлеровцы нащупали и арестовали ранней осенью сорок первого года чесменское подполье, Аркадий остался в пустоте. Он вынужден был принимать самостоятельное решение. В руках у него был список людей, которых гитлеровцы намеревались схватить и уничтожить. Один экземпляр списка он оставил Жене Румянцевой. Она передала его нам. Люди были спасены. Второй экземпляр Аркадий унес с собой. Он хотел найти партизан. Но к партизанам Аркадий не пришел. След его оборвался.

И вот теперь я узнал, что два человека видели его в партизанском отряде полковника Павловского. И может быть, один из них — убийца Аркадия.

Сегодня — суббота. Завтра мы с Лапчинским съездим в Белые Горки — на могилу Шурочки и Люды. А в понедельник начнем поиски Макарычева. Жди письма.

Только что я побывал, Соня, на том месте, где оккупанты повесили Женю Румянцеву. Поплакал, по правде говоря, стоя возле памятника. Как раз строгая девушка привела к могиле пионерский отряд. Она говорила много торжественной неправды, по ее словам выходило, что Женька руководила всем чесменским подпольем, но я не стал перебивать пионервожатую. Я стоял, смотрел па маленьких пионеров, на строгую девушку и думал: „Это за вас мы пролили столько крови. Оправдаете ли вы наши надежды?“.

Вот пока и все.

Как здоровье Аркашеньки? Перестал ли он кашлять? За Люду я не беспокоюсь. Она у нас молодец. Ты все-таки не расстраивай ее дружбу с Алешей. Я уверен, что у них очень чистые, светлые отношения.

Целую тебя, дорогая Соня! Жди скоро известий. Не скучай. Скоро вернусь. Твой Борис».

1947–1961 гг.

Информация об издании

Л69

Р2

Виктор Николаевич Логинов

ДОРОГИ ТОВАРИЩЕЙ

Роман

Обложка и рисунки художника В. И. Булгакова

Редактор Л. Д. Ветрова

Художественный редактор М. К. Омелянчук

Технический редактор А. М. Кукирека

──────

Сдано в набор 12 апреля 1966 г.

Подписано к печати 26 января 1967 г.

Формат бумаги 84×108¹/₃₂. Бум. л. 10. Печ. физ. л. 20. Усл. печ. л. 32,8. Учетно-изд. л. 34,97.

МА 00609. Заказ № 3445. Тираж 30 000

Цена в переплете 1 руб. 11 коп.

Краснодарское книжное издательство, Краснодар, улица Красная, 74.

Типография издательства «Советская Кубань», Краснодар, улица имени Шаумяна, 110.

От составителя fb2

Роман Виктора Николаевича Логинова «Дороги товарищей» вышел в Краснодаре в 1952 году и в несколько дней был сметен с прилавков. И не только нашего города: в то время книги издавались огромными тиражами и расходились по всей стране. Чистая, правдивая и романтичная книга 26-летнего автора о юных патриотах полюбилась читателям «от Москвы, до самых до окраин». Пусть она была написана еще неопытной рукой, без затей, но увлеченно и пылко. В её героях, Саше Никитине, Аркадии Юкове, Борисе Щукине, Жене Румянцевой, читатели послевоенной поры узнали себя и благодарно откликнулись сотнями восторженных писем. Одно письмо пришло Логинову даже с Северного полюса! Чем же так тронул роман сердца целого поколения? На этот вопрос Виктор Николаевич ответил так: «Я писал о своих товарищах, участниках и свидетелях войны с фашизмом. Они были такими, мои ровесники. Мы были такими — я ничего не придумывал…».

Однако сам писатель не считал свой первый роман выдающимся произведением и лет через десять серьезно его переработал. Как ни странно, в новой редакции книга уже не имела прежнего успеха. Некая читательница даже возмущенно написала автору: «Что вы наделали со своей книгой! Вы убили ее живую душу!». Но, возможно, дело было совсем в другом. Уходило время ровесников героев романа, они взрослели, старели, а им на смену уже поднималось новое поколение, с другими мечтами и заботами.