Дороги, ведущие в Эдем

— Даже речи быть не может! Ради всего святого, уходи… уходи, оставь меня в покое!

— …и розы, и миндальные пирожные? Поистине удивительная щедрость. Знаете, вишенки просто восхитительны. До вас я жила у одного старика: он был страшно беден, и мы с ним никогда не ели ничего вкусного. Но здесь, надеюсь, мне будет хорошо. — Сделав паузу, она погладила куклу. — А теперь будьте любезны, покажите, где мне развесить одежду…

У миссис Миллер лицо стало похоже на маску, изрезанную жуткими красными морщинами; она расплакалась, но как-то неестественно, без слез, будто за давностью лет позабыла, как люди плачут. Осторожно попятившись, она в конце концов натолкнулась на дверь.

Ощупью она ринулась через прихожую и сбежала по лестнице на этаж ниже, где забарабанила кулаками в первую попавшуюся квартиру. Дверь открыл невысокий рыжеволосый мужчина. Миссис Миллер проскользнула мимо него.

— Эй, какого черта? — возмутился он.

— В чем дело, котик? — спросила молодая женщина, которая появилась из кухни, вытирая руки.

К ней-то и воззвала миссис Миллер:

— Послушайте, мне совестно за такое вторжение, но… ах да, я миссис Миллер, ваша соседка сверху, и… — Она спрятала лицо в ладони. — Такая нелепость…

Женщина подвела ее к стулу, а мужчина от волнения начал звенеть мелочью в кармане.

— Что стряслось?

— Я ваша соседка, у меня гостит одна девочка, и она меня пугает. Сама не уходит, а выставить ее мне не под силу… от нее можно ждать чего угодно. Она уже стащила мою камею, но замышляет кое-что похуже… нечто страшное!

Мужчина спросил:

— Она вам родня, что ли?

Миссис Миллер замотала головой:

— Понятия не имею, кто она такая. Зовут Мириам, но кто она — ума не приложу.

— Вы, главное дело, успокойтесь, голубушка, — сказала хозяйка, поглаживая миссис Миллер по плечу. — Тут с нами Гарри, он живо разберется с этой девчонкой. Поднимись туда, котик.

А миссис Миллер подсказала:

— Дверь не заперта… квартира пять-«а».

После ухода Гарри женщина принесла полотенце и помогла миссис Миллер утереть лицо.

— Вы — сама доброта, — растрогалась миссис Миллер. — Простите, что веду себя как последняя дура, но эта маленькая злодейка…

— Ну, будет, будет, голубушка, — стала успокаивать ее женщина. — Не переживайте.

Миссис Миллер опустила голову на согнутую руку, притихла и даже как будто задремала. Хозяйка квартиры включила радиоприемник; тишину нарушили звуки фортепиано и хрипловатый голос; она принялась отбивать ногой ритм, безупречно попадая в такт.

— Нам бы тоже не мешало туда подняться, — сказала она.

— Видеть ее не могу. Не могу находиться рядом.

— Угу, но перво-наперво знаете, что нужно было сделать, — полицию вызвать.

Вскоре послышался стук шагов: это коротышка спускался по лестнице. Размашистым шагом войдя в прихожую, он нахмурился, почесал в затылке и, отчаянно смущаясь, объявил:

— Нету там никого. Смылась, не иначе.

— Гарри, ну ты и балбес, — фыркнула женщина. — Мы отсюда не отлучались, уж наверное, заметили бы… — Она осеклась под пристальным мужским взглядом.

— Я всю квартиру обшарил, — сказал коротышка. — Говорю же, нету там никого. Никого, понятно?

— Скажите, — миссис Миллер поднялась со стула, — скажите, вы видели там большую коробку? А куклу?

— Нет, мэм, ничего такого не видал.

И молодая женщина, будто вынося приговор, сказала:

— Хоть стой, хоть падай…

Бесшумно войдя к себе в квартиру, миссис Миллер замерла посреди гостиной. Да, в определенном смысле изменения не бросались в глаза: розы, пирожные, вишни — все на месте. Но комната была пуста; такой пустоты не добьешься даже вывозом мебели и живности; подобная мертвенность и окаменелость бывает только в похоронном зале. Перед миссис Миллер замаячил диван, будто совсем незнакомый: он был не занят и оттого приобрел новый смысл, пронзительный и пугающий; уж пусть бы на нем свернулась калачиком Мириам. Взгляд миссис Миллер сосредоточился на том месте, куда — ей четко помнилось — она сама поставила коробку, и пуфик вдруг отчаянно завертелся. Она посмотрела в окно: река-то безусловно была настоящей, на улице безусловно падал снег… но можно ли хоть в чем-то считать себя надежной свидетельницей, ведь Мириам наверняка здесь… но где она? Где же, где? Как во сне, миссис Миллер опустилась в кресло. Комната теряла форму; прежде темная, она сделалась еще сумрачней, и с этим бесполезно было бороться, поскольку даже поднять руку, чтобы зажечь свет, оказалось невозможно.