Дороги звёздных миров

Стажёр зыркнул на Первого и решил не усугублять. Интересный он, Первый. Но неохота в душу лезть. Тем более на первом задании. Может, когда-нибудь.

Первый медленно, но с видимым усилием проводил руками над телом Ники. Кровь с одежды девушки исчезала.

— Давай! Что стоишь?! Пора!

Помощник простёр руку над открытой раной и аккуратно отпустил шарик.

Шарик медленно опустился в грудь девушки, рана начала затягиваться на глазах. Первый продолжал работу. Кожа Ники больше не была безжизненно-серой, на бескровных щеках появился румянец.

— Уф, удалось, — старший совсем по-земному вытер лоб. И робко улыбнулся.

Ника выглядела абсолютно нормально. Казалось, девушка просто спит, спокойно и безмятежно. Внезапно она улыбнулась. Это выглядело так нежно и трогательно!

— Во даёт! — восхитился Второй, но, заметив, с каким выражением смотрит на неё Первый, быстро добавил: — Домой?

— Да. Отправим её домой.

— Время?

— Тридцать первое декабря, двадцать три часа тридцать минут. Возьмём с запасом. Надо успеть перехватить охотников. Двадцать-двадцать пять земных минут роли не сыграют.

— Хорошо. Готовлю. А эти…

— Перехватим группу в прошлом. А там, — Старший показал пальцем в сияющее звёздами небо, — уже в курсе, что десант потеряли. Ушли они, ну и ладно. Главное, что с пустыми руками.

Если бы кто-нибудь в новогоднюю ночь забрел далеко в лес, например, за ёлочкой, то внезапно мог наткнуться на абсолютно обугленную местность, висящую в воздухе улыбающуюся спящую девушку и двоих обыкновенных мужчин, один из которых закрывал старенький чемоданчик, а второй вручную сосредоточенно переводил назад стрелки на старых-престарых настольных механических часах производства этак начала двадцатого века.

* * *

…Девушка потянулась за пледом, укрыла босые ноги. И снова замерла, склонившись над чашкой. Но не пила, не хотела. Просто не хотела ничего.

Застыв, едва дыша, Ника возвращалась в то немыслимое ощущение, которого, как ей раньше казалось, просто не могло быть! Пережить ещё раз и ещё — мысленно. До мурашек, до стона, до улыбки, которую не сдержать. Постараться принять.

Бывает такое? Бывает. Бывает!..

Просто счастье порой слишком острое, чтобы поверить в него сразу. К нему надо вернуться снова и снова, прочувствовать. Понять, что оно твоё и никуда не денется. И, когда это осознаешь, мир становится тоненьким, звенящим как колокольчики полевые, наивным и чистым, как в детстве. Как паутинка летним утром — прозрачным и невесомым. Только росинки на ней слёзками радости.

И ты сама такая же. Лёгкая и воздушная.

Ещё немного, и, наверное, можно взлететь в небо.

Тепло внутри. Это тепло можно ощутить, если положить руку на грудь. Ладошкой чувствуешь. В неё отдаётся стук сердца и что-то ещё — невозможное, но такое горячее.

И хочется смеяться. И плакать одновременно.

Ника знала, что он не придёт сегодня, и ночь придётся провести одной. Новогоднюю ночь…

Ну и пусть… пусть! Он вернётся. Вернётся, когда сможет. Она будет ждать.

Девушка почувствовала странное волнение. Похоже на предчувствие? Что это? Только если…

В груди стало жарко и тесно. Ника подхватилась, резко поставила чашку — чуть не разбив, и бросилась ко входной двери. Повинуясь внезапному порыву, распахнула, не дожидаясь звонка, и замерла, увидев, как он — он! — взлетает по лестнице.

Ника «отмерла» и почти со стоном повисла на шее у молодого человека, который тут же обнял её в ответ.

Он выронил пакет, бутылка шампанского упала и покатилась — но толстое стекло не разбилось. Выдержало.

— Ника, хорошая моя, — невнятно бормотал он, целуя девушку: — Вот, вырвался. Получилось. Приехал.

— Приехал, приехал, — сбивчиво повторяла Ника, продолжая висеть на молодом человеке. — Ты же… я не ждала… милый, хороший мой…

Столь «аморальное» поведение вряд ли одобрили бы соседи напротив — две чопорные незамужние дамы преклонных лет, сёстры. Ника не раз получала от них выговор за несдержанность. Сегодня делать замечания было некому — все сидели по квартирам. За крепко запертыми дверями надрывались певцы, исполняющие номера новогоднего концерта.

В какой-то момент Ника почувствовала, что в груди, где-то посередине, стало горячо и сильно заныло. Но руки любимого прижали крепче, и отпустило. Часы пробили полночь.

Наступил Новый год.

За несколько кварталов от дома, где жила Ника.

Чёрная иномарка резко затормозила, когда наперерез выскочила старенькая «Лада».

Неприметного вида мужчины мигом оказались возле чёрной машины, выволокли из неё четверых в тёмных костюмах.

— Именем межгалактического закона вы арестованы за нарушение неприкосновенности любви на планете Земля, — негромко произнес кто-то.

На запястьях защёлкнулись вполне земные наручники.