Дорогие мои мальчишки

– Кто это – эвакуированные? Соображать надо все-таки… Мы с острова Валаама, из Ладожского озера. Нас сперва под Ленинград, а теперь сюда перевели, на берег к вам.

Вроде как морская пехота. И вообще, я с тобой разговаривать не обязан, я вахтенный. Ясно, кажется, говорю. Ну, отваливай, отваливай на ту сторону! Должна понимать, раз военный объект!

Рима совсем разобиделась и повернулась спиной.

– Ну и не больно нужно! Подумаешь, какой «объект»! Это наша школа, а не объект. Моряк с разбитого корабля! Вот я скажу нашим мальчишкам, так они тебе покажут «объект». У наших форма-то почище вашей будет – с козырьком. У меня знаешь какой брат есть?

– Хватит разговорчиков! – отрезал флотский.

– А я, кажется, с вами не разговариваю. Не собираюсь даже. Вы сами же начали. Подумаешь, флотский! Надел фуражку набекрень и уж воображает!

– Первым делом, это не фуражка, а бескозырка, по-нашему – беска. Надо знать. Выросла уже порядочно, а различать не можешь. И вообще, это не твое дело… Ты вот лучше скажи, куда у тебя с правой ноги галоша ушла? – спросил он неожиданно, бросив взгляд на ее ногу и улыбнувшись. А улыбка у него была славная, зу бы так и блеснули.

– Ой, и правда! – вспомнила Рима. – Вы случайно мою галошу не видели?

– Только мне и занятие, что за твоими галошами смотреть! – Морячок уже внимательнее оглядел ее и вдруг перешел на «вы». – Стойте, у вас же на левой ноге обе галоши, надели одну на другую! Эх вы, сухопутные!..

– И правда! – обрадовалась Рима. – А я-то смотрю, что это у меня левая нога заплетается!

И оба они стали смеяться и смеялись долго и весело.

Потом Рима, сочтя неловким это уличное знакомство, резко оборвала смех, степенно поджала губы, вздернула кверху упрямый, как у брата, подбородок:

– Ну, спасибо вам, а то бы я искала, искала… Теперь пошла.

– Добро́, – крикнул ей флотский, – счастливого плавания! Виноват, погодите, как позывные-то ваши? – Какие это позывные? – не поняла Рима.

– Ну, как зовут это по-нашему значит. Рима глянула на него через плечо: – А как звать, не вам знать. Сперва наорал, а потом – как звать. Рима звать, а вас это и не касается.

– Рима? – переспросил флотский. – Интересное имя. – По-моему, самое обыкновенное. А фамилия какая, не скажу. – Рима помолчала немножко, но флотский не просил сказать фамилию, она сама смилостивилась: – Ну ладно, скажу, так и быть. Бутырёва фамилия. Капку Бутырёва еще не знаете? Его все тут знают в Затоне. Он в ремесленном училище самый главный мальчишка, а я его родная сестра. Ну, всего вам. – Рима, погодите, – остановил ее флотский. Голос у него был теперь совсем другой – вежливый, тихий. – Как тут у вас?.. Населенный пункт большой? – Какой населенный пункт? – Ну, этот самый… как его… Затонск, что ли, по-вашему. – Так это же город. – Для кого город, для нас – населенный пункт. Кино бывает? – Бывает, конечно. В Клубе водников. – Во-одников? – насмешливо протянул флотский. – Откуда же у вас тут, на сухом месте, взялись во-одники?

– Да тут же у нас Волга! – искренне возмутилась Рима. – Вон, видать ее. Знаете, у нас пароходы какие ходят!

– Тоже река! Водники-мелководники. Вот у нас на Ладоге как рванет штормяга да как двинет зыбайло, так это вот дает жизни!

– Это что там за разговорчики на трапе! – послышался густой, раскатистый бас, и в дверях показался пожилой седоусый моряк с четырьмя узкими нашивками на рукаве. Углом вниз шли широкие золотые шевроны[8].

«Это, наверно, самый главный у них, капитан», – подумала Рима.

– Вахтенный! – гаркнул моряк с нашивками и перешел вдруг на зловещий шепот: – Сташу́к, галок считаешь, разговоры разговариваешь! Кажется, ясно сигнал играли. Кончай возиться!.. – загремел он опять. – Свистать всех на верхнюю палубу. Юнги, на занятия! Разболтались уже, подтянись! Живо-два, ходи веселей, моментом!

– Есть всех на верхнюю палубу! – И юнга, звонко щелкнув каблуками, скрылся в подъезде школы.

А Рима пошла в булочную и все оборачивалась. Над школой на высокой мачте вился большой серебристо-белый флаг, синий снизу, с красной звездой и серпом-молотом.

Рима шла и заранее предвкушала, как она первая сообщит новость всем подругам – и Лиде Бельской, и Шуре Куличёвой, и всем другим девочкам.

Юнга ей понравился. Росту высокого, собой хорош и совсем настоящий моряк. Задается немного, воображает из себя, но, видно, симпатичный. Наверно, придет вечером к водникам.

И, увидев в очереди за хлебом свою подругу Лиду Бельскую, черноглазую смуглянку, эвакуированную из Одессы, Рима кинулась к ней:

– Знаешь, Лида, в нашей школе теперь флотские жить станут. Их там много, мальчишек. Одеты на манер матросов, вот тут ленточки. Один там такой есть, Сташук, с винтовкой на крыльце стоит и на ту сторону всем велит сворачивать.

А я все равно не свернула. Обещал к водникам прийти.

Выйдешь вечером?

– Хо! Новость то-оже! – протянула Лида. – Моряков, что ли, я не видала? У нас их знаешь сколько…