Дорогой бессмертия

Паша взяла из рук партизана алый стяг и прижала к груди. На ее лице проступила бледность. Радостное волнение трепетно пробежало по всему телу. Красное знамя? Как много оно означало для ее жизни, для благополучия советских людей, для свободы родной Отчизны. Комсомолка знала, что знаменосцы увлекают за собой в бой воинов, и если ослабевают их раненые руки, древко с алым полотнищем и золотистой пятиконечной звездой подхватывают другие, сильные руки и со знаменем идут на смертный бой с врагом. В ее руках – боевое знамя, и она почувствовала себя знаменосцем в нелегкой борьбе, волей судьбы выпавшей на ее девичью долю.

Паше казалось, что она в состоянии сейчас одна совершить ратный подвиг, но опомнившись, поняла, сделать, ей одной не под силу. И все-таки твердила себе, что именно она с другими товарищами подымет над исстрадавшимся городом красное знамя Родины. …Окрашенное в желтый цвет двухэтажное здание отдела генералкомиссариата в лучах заходящего солнца блестело позолотой. Слабый ветер легко трепал на мачте фашистское знамя. Николай Громов, Паша Савельева и Виктор Измайлов замедлили шаг и подняли вверх головы.

– Высоко! – тихо промолвил Громов. – Но действуем, как условились,- когда совсем стемнеет.

Солнце за день согрело зябкую землю. В воздухе повисла невидимая испарина. Земля дышала! «Как же там, в родном Ржеве?» – думала Паша. Вспомнился далекий огонек ее детства, далекий и никогда не меркнущий. В легком платьице с такими же любопытными сверстницами она бродила по перелескам, на лужайках собирала цветы. Ее огорчали: «Они же не пахнут!» А Паша отвечала: «Зато красивые!» И так легко было на душе…

А сейчас она идет по земле, лежащей за тысячи километров от родного края, но цветы здесь благоухают так же как там, на той стороне.

– Какой чудесный аромат! – вслух выразила Паша свой восторг.- А вы разве не чувствуете нежного запаха?-обратилась она к Громову.

Николай с укором посмотрел в оживленное лицо девушки. «Размечталась!»- недовольно буркнул он под нос. Но тут же обозлился сам на себя.

– Как же, чувствую,- мягким голосом подтвердил Громов.- Очень хороший запах, правда, Виктор? – попытался он загладить свое раздражение.

– Да, да, дышу полной грудью.

С цветами у Паши связано много воспоминаний. Выпускной вечер в средней школе. Какие пышные букеты им преподнесли! По установившейся традиции она с цветами бродила вместе с подружками по улицам до рассвета. А дома ее ожидал еще один сюрприз: большая корзина цветов. Какая прелесть!.. Когда поступила в институт – снова в руках пышные розы. А разве обошлось без букетов после окончания института? Нет, конечно! С цветами Паша поехала на работу в Луцк. Их преподнес черноволосый, с выступавшими скулами, московский студент. Он шептал тогда сияющей Паше: «Скоро приеду к тебе, милая».

– Навсегда?

– Да, моя любимая.

Но война оборвала радужные надежды молодых: в первых боях московский студент, отличник учебы и страстный шахматист, погиб. Тяжело переносила Паша утрату…

Никто не нарушил ее воспоминаний. Квартал шли молча. Возвратились. Снова показалось здание отдела генералкомиссариата. Но время для действий еще не наступило. Каждым овладела мысль: как лучше выполнить операцию?

Трое друзей вышли на Словацкую улицу, а затем свернули в парк Шевченко. Безопаснее оказалось подойти к зданию с тыловой стороны. Анна Остаток во время уборки в одной из комнат, как условились, оставила от-крытым засов третьего окна от угла.

На дворе стемнело, небо заискрилось звездами. Громов и Измайлов, осторожно ступая, подобрались к окну. Чтобы на него взобраться, надо руками ухватиться за выступ, а ногами скользить по стене. Сделали иначе. Громов оперся спиной о стенку и сцепил пальцы рук, создав таким образом ложе для ступни. Без слов Виктор поставил правую ногу, как это делают акробаты, а затем левой ногой оперся о плечо. Теперь окно было на высоте головы. Легким толчком открыл раму и, чуть подтянувшись на руках, бесшумно взобрался наверх. Как ни был смел Виктор, все же сердце колотилось. Не приходилось ему раньше вот так, как воришке, проникать в помещение. Он предпочитал всегда идти в открытый бой. Но все же – нужно действовать…

Громов залег за кустами, держа на изготове пистолет и гранату. Он рассчитал – если операция провалится, часовой забьет тревогу. Тотчас он его уберет и прикроет отход Виктора из опасной зоны.

Паша осталась поодаль от здания. В случае опасности – дважды мяукнет. В рассеянных лучах уличного фонаря она отчетливо видела часового с винтовкой наперевес. Вслушивалась в каждый шорох. Минуты тянулись, вокруг было тихо. Внезапно послышались чьи-то шаги. Паша насторожилась. Из мрака, шурша песком, отделились три тени. Потом еще одна. Паша сообразила: смена караула. Трое солдат и разводящий.