Дорогой Билли Миллиган

Я взглянул на папку с вопросами в моей руке, бросил взгляд на колыхающуюся на ветру тюль, столкнулся с нетерпеливым и недоумевающим взглядом Доктора, вздохнул и убрал папку.

– Не будет интервью.

Ему не удалось скрыть своего восторга. Конечно, он усмехнулся в своей манере и откинулся на спинку кресла.

– Значит, вы хотите ее историю?

Я кивнул.

– Ну хорошо.

Он достал из кармана ключ, привязанный к черному толстому шнурку, и открыл самый нижний шкафчик стола. В его руках показалась пара тонких тетрадей, исписанных от корки до корки. Это оказалось заметным по тому, как были вздуты и скрючены листы. Он аккуратно положил их на ближний ко мне край стола и закрыл шкафчик, беззвучно бросив ключ обратно в карман.

– Что это?

– Это ее дневники. Знаю, я обещал вам рассказать эту историю, но сейчас, я думаю, будет лучше, если вы прочтете это сами, чтобы не возникало лишних вопросов.

Я подсел ближе и взял в руки верхнюю тетрадь, но не стал открывать, рассмотрел черную обложку и провел по ней пальцем, освободив от слоя пыли.

– А как она отнесется к этому?

– Когда она передала мне их, ее слова звучали так: «Теперь это общественное достояние, Доктор. Можете пользоваться ими по вашему усмотрению.»

– И вы воспользовались?

– После прочтения ни разу. До этих пор.

– Зачем вы мне их отдаете?

– Вы сами о ней спросили.

– Это ничего не значит. Их читал каждый, кто интересовался этой Девушкой?

– Ею никто не интересовался до вас.

– Тогда это должно вызвать еще больше сомнений.

– К чему, по вашему, направлены ваши сомнения? – Не скрывая раздражения, спросил Доктор.

– Что вы имеете в виду?

– В ком или в чем вы сомневаетесь?

– В том, делаю ли я правильный выбор.

– Это целиком и полностью на вашей совести.

– А что бы выбрали вы? – Спросил я после недолгого молчания.

Он не сразу ответил. Прошелся задумчивым взглядом по лакированному столу, напряг скулы и, наконец, сказал:

– При моем положении, скорее всего, интервью. Но при прочих равных условиях, если взглянуть на это как третье лицо, то историю пациентки психиатрической больницы.

Пару минут я еще всматривался в эти две толстые тетради, пытаясь отогнать сомнения, кружившие над головой как голодные комары жарким летним днем.

– Хорошо, – прошептал я лаконично себе под нос, положил тетради в рюкзак и встал. Хотелось мне тогда остаться подольше в этом холодном, темном кабинет, рядом с этим великим умом, но в тот день я уже не мог опаздывать на работу. – Я могу обращаться к вам, если у меня возникнут вопросы?

– Только по крайней необходимости. Попытайтесь проникнуться этой историей как своей собственной. Тогда вопросы возникнут только в самом конце, и я на все отвечу.

Я кивнул и, волоча рюкзак у ног, пошел к двери. Дернув за ручку, я вдруг вспомнил, что хотел кое-что спросить.

– Простите, – Доктор, закрывающий створку окна, повернул ко мне свое лицо, озадаченное моим все еще присутствием, – вы всех своих пациентов поздравляете таким образом?

Наконец, он закрыл окно и поправил шторы.

– Я уже говорил, – начал он, присев за стол, – она особенная.

Не знаю, что он подразумевал под «особенной», но я для себя решил – быть крайне беспристрастным при прочтении этих дневников. Неоправданные ожидания, которые я имел привычку выстраивать в своей жизни, значительно потеребили мою веру в благополучный исход всего, что я переживал. Теперь единственным утешением оставалось отгонять из сознания посторонние мысли, которые нарочито проникали в любую мою попытку обсудить с самим собой важные для меня вопросы.

– Я могу взять выходной? – Спросил я Приятеля между делом, пока он сидел внизу и не успел скрыться от мира в своем таинственном кабинете.

– Какой выходной?

Недовольство, с которым он проворчал этот вопрос, оказалось для меня слишком неожиданным, чтобы я успел сообразить подходящие слова. Не дождавшись моего ответа, он впервые за эти долгие годы оторвался от работы и бросил на меня пристальный взгляд, недоверчиво вскинув бровью.

– Выходной, – опомнился я, – я вчера разобрал практически все письма, их остается только перевести, я могу заняться этим дома. А так как больше заказов нет, я бы хотел попросить пару дней, точнее временную дистанционную работу. Я буду присылать тебе готовые переводы на почту, у многих текстов дедлайн ждет очень долго, так что…

– Это как-то связано с твоей работой в больнице?

– В основном, да.

– А как же газета, еженедельные статьи?

Чувствовалось, что он не хотел отпускать меня. Правда, я не совсем понимал, чем именно его не устраивала моя просьба, и какие предрассудки росли в его заполненной делами голове на этот раз.