Дорогой Билли Миллиган

Так уж сложилось, что в образовательных учреждениях возраст среди учащихся играл чуть ли не ключевую роль в построении межличностных отношений. Разница в год ощущалась как в несколько десятилетий. Старшие курсы всегда казались опытными, знающими, взрослыми и осознанными людьми, а младшие выглядели в наших глазах как дети. Поэтому в его голосе с той самой секунды и пронеслись нотки некоего самодовольства.

– Ммм, – промычал я.

– Как тебе здесь нравится?

– Не знаю. Мне не с чем сравнивать.

– Никогда раньше не был в барах?

– Нет.

– Ну ничего, скоро наверстаешь, я тоже на первом курсе таким был.

Вот отсюда и последовала цепь нудных наставнических реплик (не постоянных, но систематических).

– Ясно, – сказал я, сделав глоток.

Короче говоря, я уже и не вспомню этот пьяный спонтанный диалог во всех деталях, но наш разговор затянулся на несколько часов. Мы рассказали друг другу практически всю нашу подноготную, в точностях описали цели и амбиции, выразили свое мнение относительно экономико-политической обстановки в мире (с его инициативой) и пришли к тому, что он хотел бы заняться печатным делом. Его вдруг перед новым годом посетила мысль открыть собственную типографию, чтобы следить за всеми новейшими и острыми новостями, составлять свое мнение и публиковать все это в небольшой газете собственного выпуска. Я поинтересовался, почему он этого еще не сделал, на что он мне ответил, что он может выразить свою точку зрения и составить прогноз, но записать это на бумаге не способен.

– Я как лев, который пытается взлететь в небо, – скромно заявил он мне тогда.

Как выяснилось, он искал человека, который был готов придавать его мыслям красивую словесную форму, и этим человеком оказался я. На самом деле, мне не очень-то и хотелось связываться с такими утилитаристами, как он, уж слишком они черствые и банальные. Никакой поэзии в их жизни нет. Но тогда я грезил мечтами о всемирной славе, видел себя знаменитым журналистом, печатающимся в самых престижных газетах и журналах, надеялся однажды превзойти писательский гений Харуки Мураками, Федора Михайловича Достоевского, Габриэля Гарсиа Маркеса и многих других великих и непревзойденных прозаиков. Вот я и согласился.

Он переоборудовал первый этаж своей двухэтажной квартиры на одной их заселенных улиц в типографию, поставил два рабочих стола, купил груду бумаги, перенес всю лишнюю мебель наверх, купил вывеску и написал на дверном стекле «ОТКРЫТО 24/7». Попросил старого знакомого с факультета компьютерных технологий и прикладной математики создать ему забесплатно сайт, где разместил нашу электронную газету и еще несколько важных элементов вроде опросника по интересующим вопросам, окошка с предложениями по улучшению работы сайта и содержанию газеты, структуры нашей «организации», информации об открытых вакансиях и прочее.

Я в эти дела не лез, держался подальше от любой ответственности и ждал первой темы для первой статьи.

В конечном итоге, понеся небольшие убытки, мы вырвались на рынок, заняли там скромное место со скромной долей, но нашли своих потенциальных читателей, удержали постоянных покупателей и стали самой что ни на есть настоящей типографией с настоящей историей. Симбиоз утилитарного предпринимателя и журналиста выстоял на плаву.

С тех пор прошло два года. Вот и вся история.

Вернемся к тому, что я разобрал практически половину бумаг уже к 4 часам дня. Через пару часов мой рабочий день должен был подойти к концу. Я вспомнил, что не успел пообедать, и решил сделать перерыв. Вытащил из сумки приготовленные утром бутерброды с куриным филе, сыром, помидорами и листиком салата и отдался гастрономическому экстазу. Практически всегда я оставался наедине с собой. Приятель поднимался на второй этаж и, как настоящий босс, работал там в своем личном кабинете. Спускался вниз только по необходимости, заговаривал со мной только по работе, никогда не обедал на людях и не подпускал ни одну живую душу наверх. Скажу вам сразу, наша работа не стоила того, чтобы раздувать их нее такое большое и важное дело. Но чем больше значимости он вкладывал в каждую газету, тем больше смысла для него имело дальнейшее существовании организации. Смысловая теория вещей.

После обеда я закончил с остальной частью бумаг, выключил свет над столом, забрал куртку, попрощался с Приятелем и пошел домой.