Дорогой чужого проклятия

– Нет… Ой! – сказала мама и поспешила перевести разговор на другую тему.

Я рассеянно слушала и размышляла – ну надо же, сколько богатых друзей на меня свалилось. Вспомнить бы хоть одного.

– Кстати, нам вернули дворянство, – мимоходом сказала мама, открывая дверь в номер.

А я почему-то опять разрыдалась, хотя на самом деле была очень даже рада. Когда смогла успокоиться, стала спрашивать у мамы и папы что да как, но они, видимо, напуганные моей истерикой, обещали всё рассказать потом, через месяц. Сказали лишь, что узнали только сегодня.

Ночью мне опять приснился странный сон. Я снова была лесом, но совсем немножко, больше всё же уже собой. Возможно, потому что находилась не в лесу. Я шла каким-то длинным тёмным коридором – там, в моём сне, тоже была ночь, а вокруг были…люди. Странные люди. Я не сразу поняла, что не так с людьми в комнатах вокруг, но потом, вдруг, как озарене – они были сумасшедшими. Почти как я. Ага. Тоже в разладе с самими собой. Я прошла через одну из дверей и вздрогнула – на меня в упор посмотрели серебряные глаза из моего предыдущего сна.

– Ая? – позвал меня этот странный не-человек.

Но я затаилась, и он вернулся к прерванному моим появлением – и как только почувствовал? – разговору.

– Через двадцать минут, – сказал он своему собеседнику.

Его собеседник определённо был человеком… и был мне совершенно неинтересен, а вот третий, присутствующий в комнате… вернее, третья. Девушка, которую почти забрал лес… Ей было больно, очень больно жить в таком “разорванном” состоянии – её душа уже была в лесу, возвращаясь лишь изредка в тело, которое не отпустили.

Сначала я собиралась помочь девушке уйти в лес… но потом решила помочь этому странному существу с серебряными глазами, откуда-то пришло название – элронец. Вот, значит, они какие. Элронец был важен. Я не могла объяснить почему, но ощущала, что мне приятно будет ему помочь.

И когда душа девушки-зверя появилась поблизости, и элронец щедро напоил её тело своей кровью, я видела – этого недостаточно. Слишком много времени прошло, слишком срослась её душа с лесом…проще и гуманнее было бы отпустить девушку в лес. Ведь там так хорошо… но элронец был настроен забрать девушку и вернуть к человеческой жизни, и мы с лесом решили ему это позволить. Я провела прозрачной рукой по сросшимся связям, отделяя душу девушки от леса… и душа тут же нырнула обратно в тело. Эффект был заметен сразу – девушка, распятая на полу стала приобретать человеческий облик… скучный человеческий облик. Я перевела взгляд на элронца и, оказавшись рядом, погладила по щеке.

– Ая, – строго сказал он. – Марш в своё тело!

Я послушалась, но не сразу. Сначала ещё раз его погладила. По щеке. И по груди. И поцеловала. А что? Мало ли что кому снится?

Утром пришёл лорд Мэррой, с большим букетом и огромной коробкой дорогущих конфет – одна коробка, как две мои стипендии. Мне сидеть было неловко в присутствии этих конфет, не то что есть их. Разумеется, я не стала делиться подобными переживаниями с лордом, я даже улыбнуться ему попыталась, хотя сегодня с самого утра меня всё жутко раздражало. И, увы, лорд исключением не стал. Я честно ему заявила, что ничегошеньки не помню, он принял печальный вид, но нисколько не смутился и не растерялся.

– У нас друг к другу были сильные чувства, – проникновенно сказал лорд Мэррой, пытаясь взять меня за руку. – И мои стали только сильнее.

Рука от лорда всячески убегала – то теребила завязочки на платье, то поправляла причёску, а потом и вовсе трусливо спряталась за спиной.

– Мы даже дату свадьбы уже назначили… – печально сообщил лорд.

И это было, как контрольный выстрел в голову. Мне было абсолютно нечего ему сказать, я смотрела на него и не испытывала никаких чувств. Никаких добрых чувств, говорю же – с утра всё раздражало… и все.

– Простите, но я не могу, – выпалила, сама удивляясь собственной прямоте. И мне сразу стало легче, как будто вытащила голову из петли. Но отказать сиятельному лорду оказалось не так просто.

– Понимаю, – ещё печальнее и проникновеннее сказал он. – Но ты не спеши, обдумай всё, как следует.

При последних его словах я ощутила какое-то странное жжение в сердце. Вероятно, неспроста. Понять бы только что именно оно означает… На всякий случай обещала лорду подумать и еле-еле, скрипя зубами, дождалась, пока он уйдёт. Почему-то мне хотелось его ударить, или оскорбить, да так сильно, что я сама себя испугалась… Вот они – сильные чувства в действии, ага.

Родители, к сожалению, не смогли прояснить ничего касательно моих предполагаемых отношений с Мэрроем. Они вообще немногое знали про то, как я провела лето – у них было от меня одно письмо, где я писала, что путешествую с друзьями и счастлива. М-да.

Может, стоило вести дневник?

* * *

Я вернулась в общежитие и даже начала ходить на занятия. Правда, преподаватели поглядывали на меня как-то странно, но, может, это моя паранойя.