Дорогой чужого проклятия

Лорд не сдавался – заваливал меня корзинами с цветами, фруктами и коробками с конфетами, звал на свидания. Расстраивался, что зову его “лорд Мэррой” и просил звать “Август”. Я обращалась с ним плохо – иногда мне перед самой собой становилось стыдно, с другой стороны, я никак не могла понять – а зачем он это терпит? Мои немногочисленные подруги и более многочисленные однокурсницы все, как одна, пели дифирамбы лорду и его неземной любви. Меня же не покидало ощущение, что где-то тут большой подвох. Слишком много было вопросов, ответы на которые, вероятно, скрывались во временно недоступных мне воспоминаниях. Как я вообще познакомилась с этим лордом? Судя по газетам – у меня откуда-то взялось непреодолимое желание покупать свежие газеты, хотя раньше я была к ним равнодушна, так вот, газеты писали, что последние три недели лорд Мэррой провёл в Сандерланде, оказывая там какую-то помощь королевской семье. Получается, я тоже была в Сандерланде? Писала, что путешествую… но как? И что я там делала? Поехала вместе с Мэрроем, потому что уже очень его любила? Бред. К тому же до этого я, по идее, проходила практику в проклятом лесу, вряд ли там появлялся сиятельный лорд… Как же меня бесил этот провал в памяти! Иногда мне даже казалось, что все мои перепады настроения как раз от невозможности вспомнить…

Со снами пока ещё тоже было странно. Теперь у меня были сны и Сны. Причём, элронец появлялся и там, и там. Но если “сны” были сродни воспоминаниям – хотя когда я могла успеть, например, побывать в деревне оборотней? то “Сны” проживались как настоящая жизнь. И в Снах элронец, когда замечал меня, всегда прогонял “обратно в тело”. И смотрел так, что я замирала. Неужели весь этот мир в его взгляде принадлежит мне? И если да, то зачем мне тогда уходить? И почему он не приходит наяву, если я нужна ему вместе с телом?

Впрочем, иногда в Снах я не находила, а вернее – не искала, элронца, а просто бегала по лесу, упиваясь силой и свободой. Как-то раз набрела на группу людей, часть из которых показалась мне знакомыми. Белобрысый мужчина шёл впереди и дул в какой-то инструмент, издавая редкостный по своей мерзости звук, и я уже хотела было отнять у него эту его дудку, но что-то меня остановило – кажется, мы с ним были знакомы и он мне нравился. И женщина с твёрдым открытым взглядом, шагающая вслед за ним, тоже нравилась. Пусть идут.

Где-то спустя две недели после того, как я очнулась, я призналась сама себе, что схожу с ума. Это был тот редкий случай, когда я согласилась прогуляться с лордом Мэрроем. Мы неспешно шли рядом – от предложенной руки я отказалась, лорд что-то говорил, сердце привычно уже периодически жгло – почему-то это происходило исключительно рядом с ним. На любовь это никак не походило, скорее на отторжение. И тут я увидела его – моего элронца, он шёл навстречу и… тут я моргнула – навстречу нам шёл обычный человек, и, если присмотреться, то можно было найти очень отдалённое сходство, типа тоже два глаза, нос и рот, ага. Как же не спутать-то… Но поделать с собой ничего не могла – впилась глазами в этого человека, и сердце забилось часто-часто… но он на меня даже не взглянул. А моего спутника наградил довольно злым взглядом.

– Вы знакомы? – спросила я, рассеянно проводив взглядом невольную жертву моего помешательства.

– Нет, – сказал Мэррой, он даже не сразу понял о ком я. – С чего ты взяла?

Я не стала развивать тему – если мне померещился элронец, то, может, и злобный взгляд померещился?

А между тем, дело шло к свадьбе – я же тогда малодушно согласилась “подумать”, и теперь каждый раз, когда я заводила разговор, что не готова, лорд Мэррой уговаривал подумать ещё.

– В крайнем случае, – говорил он, обворожительно улыбаясь, – откажешь мне у алтаря.

И я опять малодушничала и соглашалась.

Все приготовления к свадьбе взяли на себя мой высокопоставленный жених – не лично, конечно же, и мои родители – если бы мне надо было готовиться самой, я бы точно отказала сразу и решительно. Потом я спрашивала маму – ну как же так? Я ведь была полностью дезориентирована, как они могли меня отдать замуж? Почему не намекнули даже ничего? Мама только вздыхала и говорила, что несчастная в браке дочь всяко лучше мёртвой или безумной дочери, ведь можно и развестись.

Так что приготовления шли сами по себе, я же мучилась собственной нецельностью и противоречивостью, много спала – во снах я была куда спокойнее и счастливее, и несказанно удивилась, когда оказалось, что свадьба уже завтра.

Нам вернули конфискованный десять лет назад дом, и за прошедшие почти три недели родители там навели кое-какой уют. Так что ночь перед свадьбой я провела, как и полагается, в родительском доме. Вокруг меня суетились специально приехавшие сёстры – смешно, я хотела лезть на стенку и выть, а они мне искренне завидовали, даже брат и тот, поглядывал на меня с одобрением и гордостью – дескать, лорда отхватила. Тьфу!