Дорогой, это смерть!

– Ну ладно, Шелл. – Она вздохнула. – Выстави это мне за дверь.

– За дверь!

– Угу. А я тем временем приготовлю нам выпить.

Так я на самом деле тебе не нужна?

– Нет, нет. Разумеется, ты на самом деле... Вот чертовка, я только хотел сказать, что смогу раздеться сам.

– Я именно так тебя и поняла. – Она улыбнулась. – Можешь бросить мне за дверь одежду, не нарушив своего драгоценного одиночества.

Она слегка ущипнула меня за грудь, повернулась и вышла.

Я разделся и открыл кран с буквой “С”. Исходя из моего мексиканского опыта, я знал, что если на кране написано “caliente” горячая и “fria” холодная – это еще ничего не значит, вернее значит, что из холодного крана будет литься холодная, а из горячего – ледяная. Однако из этого крана на самом деле потекла горячая вода. Вероятно, нагреватель у Марии был в порядке. Да, у нее на самом деле все было в порядке.

Я сделал погорячей, скомкал свою мокрую одежду и шагнул к двери.

– Эй!

Я услышал приближающееся постукивание высоких каблучков Марии.

– Эй! Сделал мне потеплей?

Потеплей? Ей? Может, я чего-то не расслышал?

– Ну... – начал было я.

– Ты снял наконец одежду?

– Да. Я... Держи!

Она приоткрыла дверь и, просунув в нее руку, попыталась встретиться с моей. У нее ни черта не получилось. В конце концов мне все-таки удалось всучить ей этот мокрый узел.

Она хохотала, как девчонка на свидании, я услышал между приступами смеха:

– Минуточку. Я принесу тебе выпить.

Каблучки застучали по коридору и через минуту вернулись. Мое тело покрылось мурашками. Я больше не слышал стука каблучков, я слышал шлепанье босых ног, точно такое, как в “Эль Пенаско”. Что ж, Мария у себя дома и может, если ей вздумается, ходить босиком. И ванная комната ее.

Она снова просунула руку в дверь. Теперь в ней был высокий стакан, в каких делают ромовый коктейль. Я не знал, что в нем, но схватил стакан одной рукой, другой схватил за руку Марию и стал пить из стакана. Мне было все равно, что в нем, лишь бы были градусы. К тому же я в некотором роде оживший мертвец. Я выпил все до капельки, не выпуская ее руки, поставил ей на ладонь пустой стакан и сказал:

– Еще.

– Ого-го! Сию минуту.

Я расхохотался. Она, вероятно, принесла два стакана, потому что буквально через полсекунды появился новый, который я тут же схватил.

– Благодарю. Это что, твой?

– Пей. Я сделаю себе еще.

Все, что бы она ни сказала, вызывало у меня приступ смеха. На этот раз я чуть было не лопнул от него. Я сделал глоток и услышал шлепанье ее босых ног. Мне становилось все лучше и лучше. Тепло было и внутри, и снаружи, главное же вокруг не было ни одного мошенника.

Я даже не слышал, как она вернулась. Просто открылась дверь и в нее вошла Мария. Определенно, она собиралась принять душ. И тоже не собиралась делать это в одежде. У нее в руке был высокий стакан, она захлопнула за собой дверь и отпила из него.

– Ты, кажется, о'кей, – сказала она и улыбнулась.

Я промычал что-то нечленораздельное.

Она опустошила свой стакан, поставила его на маленький туалетный столик, увидела мой недопитый коктейль и протянула его мне.

– Хочешь?

– Да, пожалуй. Спасибо. Хочу, кажется, да, да, хочу. Я выпил все одним залпом. Она взяла у меня стакан и поставила его на туалетный столик рядом со своим. В мой открытый рот бежала вода. Я видел, что Мария идет на меня. Да, да, именно идет.

– Подвинься, Шелл, дорогой. Дай местечко Марии. Я подвинулся в самый угол ванны. Все было в полном порядке.

– Заходи, – сказал я. – Водичка отменная.

– М-мм, – промурлыкала она, ступив под душ. – Восхитительно.

Я не знал, что мне сказать, но мне очень хотелось что-нибудь сказать. Если я ничего не скажу, Мария еще решит, что я неотесанный болван. Однако, согласитесь, в такую минуту жуть как трудно подобрать единственно верную фразу.

– Ты, Мария, такая красотка, – изрек я.

Она молча взяла мыло.

– У тебя здесь так чудесно, – снова поднатужился я. – Такой прелестный уголок.

– Хорошая водичка, – сказала она. – Потри мне спину.

Черт побери, если она не желает со мной разговаривать, и не надо. Потру ей спину. Что я и сделал. Потом то, это, еще что-то. Она каждый раз твердила: “М-мм, хорошая водичка”.

В конце концов вода сделалась холодной, и тут меня осенило, что я сыт по горло всем этим: и нахальным коридорным, и парением над безднами, и попытками вести под душем ничего не значащий светский разговор.

– Малышка, давай-ка лучше выбираться из этой тесной квартиры, – сказал я.

Что мы и сделали. Она повела меня в спальню, и мы даже дошли до кровати. Правда, с трудом.

Маленькая акробатка была потрясающа. Когда она плясала в ресторане, я, можно сказать, ничего не заметил. То была лишь разминка перед игрой, а это уже был чемпионат.

Сзади меня было раскрытое окно, в котором в любой момент могла появиться зловещая физиономия и изрешетить меня пулями. Пускай хоть целая дюжина физиономий с гранатометами – плевать я хотел. Похоже, меня это теперь не касалось. Все это осталось где-то там, в прошлом. Хотя я всем своим существом остро, как никогда раньше, ощущал скоротечность нашей жизни.