Дорогой Эван Хансен

Не могу поверить, что эти двое сотворили Коннора Мерфи. Да к тому же еще и Зо Мерфи. Трудно поверить также, что Коннор и Зо – родственники. Откуда у Зо намек на рыжину в волосах? И почему Коннор такой тощий, раз его отец сложен словно танк? Ведь если посмотреть на моих маму и папу, думаю, сразу станет ясно, что такое сочетание вполне могло произвести на свет кого-то вроде меня.

Мистер Мерфи кладет свою руку на руку жены:

– Начни, солнышко.

– Я буду говорить, как смогу, – резко отвечает она.

Когда я был моложе, то думал, что неудобно смотреть, как твои родители ссорятся. Оказывается, смотреть, как это делают чьи-то еще родители, гораздо труднее. Наверное, я вот-вот узнаю, почему Коннора и Зо не было в школе несколько последних дней. А если их родители хотят рассказать об этом мне, а не кому-то еще, значит, это имеет отношение к письму. Больше нас троих ничего не связывает.

Но интересно, не правда ли, что мистер Мерфи представил себя и жену как родителей Коннора, а не Коннора и Зо. Конечно, они пришли по поводу Коннора. Конечно же. Вопрос в том, что он сейчас делает.

После долгого молчания миссис Мерфи достает что-то из сумочки и вжимает мне в ладонь.

– Это от Коннора. Он наверняка хотел бы, чтобы оно было у тебя.

Даже не глядя, я понимаю, что это такое. Мое письмо – оно наконец-то вернулось ко мне. Но я не могу свободно выдохнуть. Кто знает, какой путь оно проделало, добираясь сюда, и на чьи глаза попалось. Если Коннор «хотел», чтобы оно было у меня, то почему не отдал его сам? Где он?

– Мы никогда прежде не слышали твоего имени, – говорит миссис Мерфи. – Коннор никогда не упоминал о тебе. Но потом мы увидели вот это. «Дорогой Эван Хансен».

Меня, разумеется, смущает, что мистер и миссис Мерфи прочитали мое письмо, но не так, как то, что это сделал Коннор. Или Зо. По-иному. Меня очень интересует, кто еще видел его. И почему оно оказалось в сумочке миссис Мерфи.

– Мы понятия не имели, что вы были друзьями, – говорит мистер Мерфи.

Мне хочется рассмеяться. Если бы эти люди знали, сколько мучений я испытал за последние двое суток с лишним из-за их сына, они, конечно же, не стали бы так нас называть.

– Мы не думали, что у Коннора вообще были друзья, – вздыхает мистер Мерфи.

Вот это более тонкое наблюдение. Коннор – настоящий одиночка. Это наша с ним общая черта.

– Но эта записка… – продолжает мистер Мерфи, – по ней ясно, что вы с Коннором были… по крайней мере для Коннора… Он думал о тебе как…

Он снова замолкает. Я всегда считал, что у меня плоховато с выражением мыслей, но родителям Коннора тоже явно непросто дойти до сути разговора.

Мистер Мерфи показывает на письмо:

– Я хочу сказать, здесь написано: «Дорогой Эван Хансен».

Я рад, что они вернули мне письмо, но не хотел бы говорить о его содержании. Унизительно даже просто сидеть здесь. Может, они разделяют со мной это чувство. Может, поэтому выглядят такими взбудораженными. Как и Зо, им, наверное, приходится все время извиняться за Коннора, и они просто устали от этого.

Наступает момент, когда мне очень хочется выйти отсюда с моим письмом. К несчастью, миссис Мерфи желает сказать что-то еще.

– Давай, Эван. Прочитай его.

Мне это ни к чему. Я помню его наизусть от первого слова до последнего. Я представлял, как оно будет выглядеть на бегущей строке на нашей школе. Или напечатанным в школьной газете. Или нарисованным дымом в голубом небе. Коннор Мерфи мог воспользоваться самыми разными способами.

Открываю рот впервые за то время, что сижу в кабинете. Но не знаю, что сказать.

– Все в порядке. Можешь развернуть его. Оно адресовано тебе, – говорит мистер Мерфи.

Я думал, это я все напутал. Оказывается, они еще в большем неведении.

– Вы решили, Коннор… – Только я заподозрил, что более неловкой ситуация уже не станет, как оказывается, я должен объяснить, что писал сам себе. – Нет, – говорю я, – вы не понимаете.

– Да, возможно, – соглашается миссис Мерфи. – Он хотел поделиться этими словами с тобой.

– Его последними словами, – добавляет мистер Мерфи.

И вновь я не понимаю, что они имеют в виду. Смотрю на него. На нее. То, что я принимал за унижение, написанное на их лицах всего мгновение назад, неожиданно начинает напоминать совершенно другое чувство.

– Прошу прощения, почему вы говорите «последними словами»?

Мистер Мерфи прочищает горло:

– Коннор ушел.

Я не понимаю, что это значит. Его отправили в интернат? Он сбежал и стал членом секты?

– Он покончил с жизнью, – говорит мистер Мерфи.

И сжимает челюсти. Миссис Мерфи вытирает глаза. Какое уж тут унижение. Опустошение.

– Он… что? – не верю я. – Я же видел его вчера вечером.

– Ты о чем? – голос миссис Мерфи становится энергичнее.

– Я не уверен, – говорю я. – Но я решил, что это он. Было темно.

– Это случилось две ночи тому назад. – Мистер Мерфи, похоже, обращается скорее к своей жене, чем ко мне. – Понимаю, ты шокирован.

Прошлой ночью я не мог спать. И думал, что Коннор стоит на лужайке соседа и смотрит в мое окно. Но, похоже, это была игра воображения. Страх.