Дорогой Хаоса (СИ)

— Все назад! — скомандовал жрец, и мы остались вчетвером, в то время, как нападавшие сгрудились у входа, обступив жреца.

— И что делать?

Огромный скелет длинной мертвенной твари на наших глазах начал обрастать призрачной плотью. Довольно мерзко было наблюдать, как нарастали хрящи, сухожилия, внутренние органы, медленно затягивающиеся мышцами…

— Я последний раз предлагаю одуматься, Свэйн, — усмехнулся Потрошитель. — У вас осталось времени ровно до того момента, пока наша зверюшка полностью не воплотится. После этого вы улетите на Круг Возрождения.

«Внимание! На вас наложена временная метка «Свой»».

— Теперь понятно, — невесело усмехнулся Свейн. — Тебя всё-таки возьмут живым. Их отряд и тех, на ком метки, дракон не тронет. Остальным — не повезло.

— Ну как сказать, — я задумался. — Что бы не случилось — вы слушаете меня, если хотите выбраться. Хорошо?

Очень не хотелось светить козырями, но, похоже, что они просто не оставили мне выбора.

— Хорошо, — Свэйн посмотрел на меня с интересом. — У тебя есть какой-то план?

— Вот сейчас и посмотрим!

Я сделал шаг вперёд:

— Потрошитель! Я сдаюсь! Отпусти их!

Глава 17

Они лишены тел. Возродятся они из тёмного Нигде, чтобы снова стать на защиту Её. И будут они свирепы и голод, терзающий их, не унять.

Тонкая Грань Мглы, прочно связала Свет и Тьму, и оплела нитью Порядка, где без устали рыщут на Вечной Страже Они, минуя Времени границы, оберегая само Мироздание.

Губителен сон о Них для каждого. Нет защиты иной, кроме Пробуждения. А пробудившись — стать под знамёна Её…

(из старого свитка, поныне хранящегося в Главном Храме Двуединого).

Ко мне подскочили двое: тот самый орк, которого я уколол «Близнецом», и паладин, находившийся с ним на острие атаки.

— Сука, — выдохнул я и закашлялся, когда «пал» без предупреждения «пробил» мне в печень. — Я же сдался.

Довольно жёсткий удар сзади под колени швырнул меня на пол, а вывернутые ласточкой руки не давали мне возможности не то, чтобы подняться, посмотреть вверх было затруднительно. Только по приближающимся шагам я понял, что Потрошитель подошёл ко мне лично.

— Ну что, Вова, добегался?

Резкий рывок за волосы и мне прилетает апперкот в нос. Сплюнув кровь ему под ноги, мстительно постарался попасть на носки его сапог, но не достиг успеха, поскольку «боковой» в ухо заставил голову мотнуться и на миг потерять ориентацию в пространстве, потеряв еще две с половиной тысячи «хитов».

— Вот так ты сильно на меня зол, что готов пинать беспомощного? — просипел я, вложив во фразу столько издёвки, столько вообще мог. — И что дальше? Поймал ты меня, и что?

Я почувствовал, как моей шеи коснулся холод металла, а затем больно защемив кожу на горле, защёлкнулся ошейник. Рабский ошейник.

«Внимание! Вас взяли в рабство! Хозяин: Потрошитель».

«Поздравляем! Получен статус: «Раб»».

«Внимание! Обнаружена системная ошибка…».

«Внимание! Обнаружен сбой скрипта gh78HU4667».

— Ты чё творишь, урод!? — я попытался дёрнуться, но вывернутые до хруста руки не дали мне этого сделать. — Ты знаешь, что тебе будет за это?

— А ты пожалуйся, Вова, — зло засмеялся Потрошитель. — Бабушке, например! Скоро ты сможешь это сделать. Глаза в глаза, так сказать.

В глазах на мгновение потемнело от ярости. Непроизвольно скрипнув зубами, снова попытался вырваться.

— А знаешь, чем хорош этот артефактик? — он щёлкнул пальцем по ошейнику.

— Тем, что ты его можешь иногда в задницу засовывать, когда тебе скучно? — я засмеялся. — Этим, да?

— Нет, Вова, — не повёлся на провокацию тот. — Тем, что он не позволит твоему «бару» здоровья упасть ниже одного процента, понимаешь? Вот смотри, — он требовательно выставил руку, в которую тут же лёг кинжал из— за пояса орка. — Как тебе?

Я заорал от дикой боли, в пробитом плече, а когда он медленно начал проворачивать кинжал, утробно завыл на одной ноте. Лезвие, наверняка было чем-то смазано, так как впечатление было, будто открытую рану тут же прижгли спиртом…

— Слушай мой приказ, раб! Я запрещаю тебе выходить из игры! — довольно скомандовал Потрошитель и, наклонившись, произнёс. — А мы пока пообщаемся с твоими защитниками.

Взывать к чувству жалости было бесполезно. Я получил достаточно подтверждений того, что он не обременён никакими моральными условностями. Но я всё равно ему не позволю тронуть тех, кто за меня заступился.