Дорогой ложных чувств

Путь до дома Дореченцева занял меньше получаса. Но Семен снова гнал, и зачастую спидометр падал за двести.

Кристина не любила скорость, но ничего не говорила. Терпела.

После случившегося на лесной поляне, она пыталась прийти в себя. Пока получалось плохо. То, что она пережила с Семеном, никак не укладывалось в голове.

Да, секс.

Да, она получила удовольствие.

Природа угомонилась.

Но…

Что-то случилось с самой Кристиной. Нечто, выходящее за грань её понимания. Девушка замкнулась в себе, пытаясь проанализировать свою реакцию, и с неким отчаянием понимала, что у неё ничего не получается.

Это же Дореченцев. Оборотень, который ничего кроме раздражения и желание избавиться от его общества, не вызывал. И тут… Обжигающая, выворачивающая душу страсть.

Потребность в нем.

Кристина закрыла глаза. Хватит об этом думать… Хватит.

Девушка немного удивилась, когда увидела пропускной пункт с черно-желтой будкой.

— Ты живешь на закрытой территории? — Больше не было сил терпеть тишину, и Кристина решилась на диалог. Хотя бы немного отвлечется от нехороших, бередящих душу мыслей.

— Да. В небольшом поселке.

— Небольшом?

— Двадцать четыре дома, если точно.

— О! — губы девушки сложились в трубочку. — Я бы не сказала, что поселок небольшой.

— Мы делаем всё, чтобы он разрастался.

Семен говорил, не глядя на неё.

Только на дорогу. Интересная реакция. Лицо сосредоточенное, брови нахмурены. Видимо, ни одну Кристину удивил их спонтанный секс. Хотя, почему спонтанный? Очень даже запланированный кем-то.

Кристина в задумчивости прикусила и без того опухшую от жарких поцелуев губу.

— Я слышала, что про тебя говорят.

Всё-таки Семен посмотрел на неё, и взгляд карих глаз обжег. В них по-прежнему плавился янтарь.

— Что я придерживаюсь старых порядков?

— Да. Правда, выражения были более… интересными.

— Хочешь их озвучить? — а вот и бархатные нотки появились в голосе, мурлыкающие, опасные.

Кристина покачала головой.

— Я похожа на самоубийцу?

— Что, всё так плохо? — Семен скривил губы.

— Не мне судить.

— Я знаю, что обо мне говорят. И это мало заботит. Что меня заботит на самом деле, так это моя семья, мой клан. Люди, что вверили свои жизни мне. Которые полагаются на меня и верность моего решения. Для них я стараюсь. И именно с ними мы построили данный поселок.

Дореченцев говорил жестко, на его красивом мужественном лице не дрогнул ни один мускул. Тогда отчего сердце Кристины протяжно застонало, ускорило свой ритм? Почему отозвалось на его слова?

— Мне бабушка рассказывала, что раньше почти все перевертыши жили кланами. Возглавлял их альфа — самый сильный из оборотней. Он принимал все решения, касающиеся жизнеобеспечения и жизнедеятельности клана.

— А что ещё говорила твоя бабушка? Сама она жила в таком клане или родилась и выросла в городе?

— Родилась она в клане, но вынуждена была уехать из родного поселения.

Брови Дореченцева изогнулись.

— Почему? Причину она тебе называла?

— Да, — Кристина грустно улыбнулась. — Там произошла ужасная трагедия. Бабушка была уже беременна моей мамой, когда пришлый оборотень заявил на неё права. Мой дедушка, естественно, не потерпел подобной наглости. Между ними состоялась битва, в результате которой погибли оба. Бабушка обвинила альфу, что тот допустил подобный исход событий, после чего, убитая горем, она собрала вещи и уехала.

Семен ответил не сразу.

— Альфа не имел права вмешиваться. Что он мог предпринять? Остановить бой, когда понял, что его парень проигрывает? Это недопустимо.

— А смерть допустима? А оставить молодую женщину, беременную к тому же, допустимо?

Дореченцев остановил машину у пропускного пункта, и к ним сразу же навстречу поспешил высокий широкоплечий парень в военизированной форме.

— Семен, с возвращением!

— Как дела, Борис?

— Всё тихо.

Взгляд молодого человека через приспущенное стекло со стороны водителя задержался на Кристине. Та дежурно улыбнулась. Если у Бориса и возникли какие-то вопросы, касающиеся её, он их оставил при себе. Зато поймал хмурый взгляд Семена, когда тот заметил, что Борис слишком пристально рассматривает Кристину.

— Вот и славно. Открывай!

Последняя реплика и вовсе прозвучала резко.

Борис тотчас встрепенулся, словно очнулся от непродолжительного сна и открыл кованые ворота.

— Зачем они? — Кристина кивнула на ворота. — Любой перевертыш их с легкостью обойдет. Или перелезет через них.

— Ну, во-первых, не любой. Давай уж и тут будем откровенны. Многие обленились, да и с перекидыванием проблемы возникают, — к Семену снова вернулся его холодный тон, который не нравился Кристине и вызывал у неё стойкое отчуждение. — Во-вторых, ворота, в основном, предназначены для того, чтобы показать, что за ними располагается частная территория, где не жалуют чудаков. Они предупреждают, что к нам лучше без приглашения не соваться. Преодолеть их не сложно. Сложно сохранить себя за ними.

Последнее предложение прозвучало, как открытая угроза. Кристине стало не по себе, и она охватила себя руками.

— Я — чужая, — негромко бросила она.

За что и была «вознаграждена» сердитым взглядом.

— Ты — не чужая. Ты — со мной.