Дорогой ложных чувств

— Семен, ты намеренно цепляешься к словам, — раздражаясь и чувствуя себя потерянной и одинокой в противостоянии с большим и злым перевертышем, устало сказала Кристина. — То, что мужчины не любят истерику и слез, не знают только маленькие девочки.

Лицо Дореченцева не стало добрее.

— Смысл сказанного не меняется.

Кристина решила не заострять внимание на его словах. Её больше волновало его вновь изменившееся в худшую сторону настроение.

— Ты мне можешь предложить хотя бы кофе с дороги?

— Если только ты нам обоим его сваришь.

— Сварю.

— У меня кофе-машина.

— Без разницы.

Он указал рукой куда-то влево, и Кристина увидела высокие двойные двери с винтажными стеклами. Более ничего не говоря, она прошла к ним, распахнула и оказалась в кухне.

Кухня Дореченцева воплощала в себе всё, о чем может мечтать женщина. Большая, с высокими двухуровневыми потолками. Одна стена полностью состояла из панорамного окна, открывающего вид на веранду. Другую стену занимал кухонный гарнитур, выполненный из натурального дерева, и включающий в себя все элементы современной техники. Особое место отводилось холодильнику. Двустворчатый, черный, и очень вместительный. Настоящий, мужской.

Деревянный стол на шесть персон. Массивные стулья. Шестидесятидюймовая плазма напротив темно-коричневого углового дивана.

Кофе-машина черного цвета идеально вписывалась в интерьер. Кристина подошла к столешнице и прикинула, что кофе, скорее всего, располагается на полке, что выше. Мужчины, особенно холостяки, любят, чтобы всё было под рукой.

Она не ошиблась. Открыв дверцу шкафчика обнаружила там более десяти пакетов с кофе. Ого, а Дореченцев, оказывается, гурман.

— Среднеобжаренный? Крепкий?

— Среднеобжаренный.

— Американо? Капучино?

— Американо.

Кристина засыпала кофе в отсек, стараясь не замечать, что Семен встал рядом с холодильником, подперев его плечом.

Мужчина не отходил от нее, по-прежнему продолжая оказывать моральное давление.

— Семен, так нельзя, — не смотря на него, заметила девушка. — Я никуда не убегу. Я в твоем доме. Сядь, пожалуйста, на диван.

— Мне удобно и здесь.

Кристина на мгновение прикрыла глаза. Вот несносный тип!

— Хорошо, стой, где стоишь, — фыркнула она и отправилась искать две кружки. Себе она решила сделать тоже американо. — И да… Возможно, я и заблуждаюсь, но тебе не кажется, что разговор нужен нам двоим, а не только мне? Ты можешь со мной поспорить, но я не слепая, и вижу, что с тобой тоже что-то происходит. Ты рычишь и обвиняешь меня во всех смертных грехах… Согласна, наше с тобой знакомство началось не очень хорошо, даже плохо — со лжи. И я очень сильно раскаиваюсь, что поддалась на уговоры брата и согласилась на его подлую авантюру. Я за это и поплатилась, — при воспоминании о днях в плену, Кристину передернуло от омерзения и страха. — Бросаешься обвинениями и одновременно заявляешь, что я твоя. Привозишь к себе в дом. На свою территорию. Говоришь что-то про долг. Я вроде бы всё понимаю… всё принимаю, — она сделала ударение на последнем слове. — Но ты не считаешь, что я заслуживаю более основательного разговора?

— Ты знаешь всё, что ты должна знать, — глухо отозвался Дореченцев, продолжая буравить её взглядом.

Ах, так…

— То есть, Семен, если я сейчас сварю тебе кофе и отправлюсь на поиски твоего друга, чтобы уже с ним душевно поговорить, ты же не будешь возражать?

Мгновение, и Дореченцев оказался рядом.

Схватил её за плечи и яростно прижал к столешнице. Кристина охнула от боли. Что ж… Именно такую реакцию она и предвидела.

Стиснув зубы, и не дожидаясь, когда на неё посыплются угрозы и предупреждения, упрямо продолжила, понимая, что играет с огнем. Но уж лучше так — здесь и сейчас! — чем и дальше терпеть недомолвки, сводящие её с ума.

— Будешь против, да? Как интересно…

— Девочка, не перегибай палку!

В сознание Кристины снова ворвалась чужая воля.

Поморщившись и уже борясь с реальной физической болью в пояснице и в голове, Кристина выпалила:

— Поэтому я и предлагаю поговорить! По-нормальному, Семен! Мы взрослые люди и поймем друг друга! По крайней мере, можно постараться! И умоляю — перестань на меня рычать. Сколько можно… И уйди — надо поставить чашки.

Она начинала говорить яростно, под конец сойдя на тихий тон. Поняв, что Дореченцев не собирается её раскладывать прямо у столешницы, немного успокоилась.

Он услышал её.

Более ей и не требовалось.

Грязно выругавшись, чем немало удивил Кристину, Семен прошёл к дивану и шумно опустился на него. Вытянул ноги, руки закинул за голову.

— И о чем конкретно ты хочешь поговорить? — в его голосе снова послышалась насмешка.

Хорошо, что Кристина стояла к нему спиной — на её лице отразилось отчаяние.

Она понимала, что идет вразрез со своими личными принципами, что ей не следует уговаривать мужчину, напротив, надо выпустить когти и вцепиться в его красивое самодовольное лицо. И тогда — да здравствует война! В которой она окажется проигравшей. Потому что женщина. И потому, что у него есть рычаги давления на неё.

Она выбрала путь компромисса. Для кого-то этот путь и не делает чести, но она устала воевать.