Дорогой Никто. Настоящий дневник Мэри Роуз

Вскоре начались «ступоры». Трудно вспомнить, что мне только не приглючилось. Наконец меня отпустило, и я попыталась заснуть, но мозг чувствовал себя бодрым и довольным – одна мысль плавно сменяла другую, за ней безразлично приходила третья. Тело стало тяжелым, непослушным, словно внезапно проснулся и несколько секунд не можешь шевельнуться.

Комната кружилась быстрее и быстрее. Я лежала на кровати и смотрела, как она крутится, не в силах сосредоточиться на одной мысли. Затем у меня начались видения.

Я смотрела в экран выключенного телевизора и видела девушку, говорящую на языке жестов так быстро, что почти невозможно было уследить. Я отвернулась от галлюцинации и увидела силуэт высокого поджарого мужчины, который открывал и закрывал дверь. Я пристально уставилась на него и велела ему уйти.

– Оставьте меня одну, – сказала я. – Выйдите, пожалуйста.

При виде незнакомого мужчины в доме мне стало страшно, я даже попыталась закричать, но сил едва хватало на дыхание: коротко вдохнув, я испускала долгий выдох. Наконец мужчина исчез, но боковым зрением я видела кошек и мышей, шмыгавших по комнате. Если я смотрела на предмет достаточно долго, он начинал дымиться. Ковер – пш-ш-ш, охвачен огнем. Моя подушка. Комод. Пламя было повсюду. В какой-то момент я увидела змею, скользнувшую под ковер, и все начало сливаться в один большой ворсистый оползень. Я попыталась встать и выйти из комнаты, но тут же забыла, зачем встала с кровати. Потом поперло реально страшное дерьмо. Издалека послышались слабые незнакомые голоса. Я повернула голову от кровати к занавешенному окну и увидела, как за шторой проступило лицо. Затем под тканью обрисовалось чье-то тело. Кто-то рвался в комнату сквозь занавески. Меньше чем через минуту глюк прошел, и комната снова начала кружиться.

Следующие два часа я пыталась заснуть. Я считала овец, потом считала от сотни до единицы, с трудом, по слогам называя цифры, будто читая с доски. Не помогало. В голове словно схватились добро и зло:

– Не спи!

– Засыпай!

– Не слушай ее, не будь ребенком, тебе нельзя спать, подумай о посетивших тебя невероятных идеях и мыслях, неужели ты хочешь их позабыть?

– Если сейчас не заснешь, то умрешь.

Я лежала, безучастно наблюдая, как воюют две стороны моей натуры. Уже на рассвете я наконец отключилась.

* * *

Дорогой Никто!

Я много гуляю с Трейси. Она классная. Мы вместе употребили героин и нажили нехилые проблемы, но все равно было прикольно! Типа того. В последнее время я употребляю больше наркотиков, но свою меру знаю.

* * *

Дорогой Никто!

Короче, пару дней назад я, очень пьяная и под кайфом, гуляла с Трейси. Она была не настолько пьяная, как я (меня вообще никому не перепить), а я была очень пьяная. И сильно под кайфом.

На заправке мы увидели компанию парней и попросили подбросить нас до центра (мы хотели купить еще травки). Они нас немного покатали. Один из парней был очень хорош собой. Оказалось, они учатся в той же школе, что и Трейси. Они высадили нас у моего дома – мне хотелось (позарез требовалось) большую бутылку бренди, которую я прятала в шкафу.

Я вбежала в дом, но, к моему огорчению, мать уже вернулась с работы. Едва она меня увидела, как сразу поняла, что я пила. Она попыталась заступить мне дорогу (я этого не помню, она позже рассказала), но я прорвалась и выскочила из дома. Мать позвонила моему инспектору и накапала, что я снова пьяная и ушла из дома без разрешения.

В разгар дня мы с Трейси шли (ползли) по Маркет-стрит, а потом хотели перейти двухполосное шоссе. Трейси перешла нормально, а я то и дело падала. Машины меня объезжали и сигналили. Коп с парковки окликнул меня и спросил, все ли нормально и могу ли я встать.

Я огляделась, соображая, где его машина, но не могла сосредоточиться. Все кружилось. «Вот черт», – подумала я. Меня вырвало, и все лицо оказалось в этом самом. Я снова упала посреди улицы. Остановилась машина, вокруг собрались люди. Помню, как солнце било в глаза. Коп взял у меня из руки большую бутылку пива и забрал школьный рюкзак, после чего объявил, что я арестована. Трейси они отпустили (она могла идти и выглядела почти нормально).

Меня отвезли в больницу.

Мать уже сидела там и ждала меня. Я плакала, ругалась и буянила, выпрашивая у матери четвертак на таксофон, но она говорила «нет». Наконец я выпросила мелочь у какого-то студента колледжа с растянутой щиколоткой и позвонила Эдриан с просьбой передать Райану: что бы ни случилось, я его люблю.

Подошел какой-то парень и велел мне следовать за ним. Психологическую оценку проводили, когда меня еще не отпустило, поэтому я болтала языком как нанятая.

Меня спросили, сколько раз у меня был секс, и я ответила:

– Двадцать тысяч раз.

Спросили, играю ли я со своими какашками.

– Конечно, – ответила я. – Что могу – съедаю, остальное прибираю в холодильник на потом.