Дорогой отцов

В палату вошла медицинская сестра Вера, молодая русоволосая девушка. У нее на всех больных хватало привета и душевного тепла. Лебедев попросил ее подойти к нему.

— Вас что-нибудь беспокоит? — спросила она.

— Когда напишем письмо? Только учтите: письмо будет большое.

— Это в моем вкусе. Терпеть не могу коротких писем. Ведь письмо жене?

Лебедев не сразу ответил. Он подумал. Потер лоб и, грустно глянув на Веру, сказал:

— К сожалению, нет.

— Почему к сожалению?

— Не знаю, где жена.

Вера вскинула на Лебедева удивленный взгляд. Она смущенно постояла возле Лебедева и, пожелав ему доброй ночи, ушла.

Лебедев помрачнел. «К сожалению, нет», — шепотом повторил он. Перед ним, точно живая, встала его Аннушка. Какие у нее светлые волосы, какой приятный грудной голос… Какой милый взгляд… Все всплыло перед ним: простая походка и удивительная легкость души. «Что же в ней было плохого? Такой жены мне больше не встретить… Что я подумал? Как я мог?» Одолевала его и тоска по детям. Он не верил, что они потеряны. Он знал, что Алеша в Сталинграде, и только там его надо искать. «Ну, а дочурка? Она должна быть где-то здесь, в пределах области: детей могли вывезти только через Ленинск— иного пути в глубь страны пока нет». Однажды Вера заметила в руках Лебедева легкую светлую ткань, крапленую коричневатым горошком. Таясь, он долго ее рассматривал.

— Что это у вас, Григорий Иванович?

Лебедев смутился.

— Покажите, — потребовала Вера.

Лебедев смотрел на девушку и взглядом просил не обижаться и не требовать от него невозможного. Вера этот взгляд поняла по-своему: ей показалось, что он хочет скрыть свое несчастье. Минуту или больше стояла сестра возле Лебедева, не зная, как ей поступить: то ли уйти поскорее, то ли немедленно позвать главного врача. И она уже хотела бежать, как вдруг ее остановила очень верная мысль: «Но что с больным?» — спросит главный врач. Вера посмотрела на Лебедева.

— Как бы вы поступили с тем бойцом, который не выполнил вашего приказания? — строго спросила Вера.

— Что вы хотите сказать, товарищ Вера?

— Вы здесь — бойцы, мы — командиры. Вы должны слушать нас и подчиняться нам.

Лебедев нехотя подал девушке тканевый комочек. То было детское платьице. Вере стало стыдно. Она тотчас поняла свою ошибку, поняла, что у Лебедева есть дети и что с семьей у него не все ладно.

— Извините меня, Григорий Иванович, — краснея, сказала она, возвращая платьице. — Я не знала, что…

— Пустяки, — нисколько не сердясь, тихо промолвил он. — Помогите мне поискать девочку. Машенькой ее зовут. Попробуйте через районные организации.

— Не просите, Григорий Иванович. Я все сделаю, что могу. Все, — желая искупить свою вину, близко к сердцу приняла Вера просьбу лейтенанта.

Вечером она побывала на эвакопункте, расспросила там о детях Сталинграда, потерявших родителей, и точно узнала, что для таких детей в Ленинске организован приемник и что через него детей размещают по детским домам, отправляют в глубь страны, в частности на Урал. Но главного, чего она добивалась, ей не могли сказать: где именно находится Лебедева Машенька. Ей, однако, сказали, что многие дети временно размещены в одном колхозе и ждут маршрута для отправки в глубь страны.

Спустя два дня Вера встретила на улице двух девушек. Они шли и громко разговаривали, упоминая Сталинград, детский приемник. Вера остановила их и, волнуясь, объяснила, что ей нужно. Девушка, что постарше, сказала, что они работники Сталинградского приемника, приехали в Ленинск, за продуктами, но точно не могут сказать, есть ли у них Лебедева Машенька. Вера заторопилась в госпиталь. Лебедев, выслушав ее, попросил сестру сходить в райком партии.

— Скажите секретарю… Пусть позвонит, выяснит…

— Я понимаю вас, Григорий Иванович.

Секретарь райкома Телятников, коренной житель этих мест, с первых слов понял сестру и, не выслушав ее до конца, сказал, что он позвонит в колхоз и выяснит.

— К вечеру зайдите ко мне, — попросил он Веру.

Вечером сестра вошла в кабинет секретаря с затаенным дыханием. Телятников любезно предложил ей стул. Вера, притаив дыхание, приготовилась слушать.

— Сколько лет девочке? — спросил Телятников, поглядывая себе в блокнот.

— Шестой идет.

— Та-а-ак, — потеплевшим голосом протянул секретарь. — Белокурая, звать Машенькой. Фамилия Лебедева.

Вера подскочила к Телятникову и, к великому его смущению, обняла и поцеловала его.

— Да, да, можете обрадовать Лебедева. Можем и машину организовать. А кто поедет за девочкой?

— Спасибо вам, Павел Ильич. Спасибо. Я. Сама… Сама поеду за Машенькой.