Дорогой парадокса

— Нет, не бессмертны, — сказал Прим, подходя к нам. — Я предлагал Сэму сказать ему примерное количество лет, на которое рассчитано это тело, но он не хотел и слышать.

— Даже если это и миллион лет или только неделя, — ответил Сэм, — мне не хотелось бы знать. Пусть меня живьем черти заберут, если я собираюсь прожить свою вторую жизнь, подсчитывая, сколько дней мне осталось. Так жить нельзя.

— Я понимаю и согласен с этим, — сказал Прим.

Я спросил:

— Как вам удалось сделать так, чтобы его тело выглядело точно так же, как и его бывшее?

— Создание внешнего облика потребовало нескольких источников — но главным среди них была трехмерная фотография, где вы стоите с Сэмом. Она занесена во вспомогательные банки памяти компьютера. Вы знали, что она там?

Я сказал:

— Да, мне помнится, я велел несколько старых фотографий перевести в пикселы и сохранить в памяти компьютера.

— Помогли нам и ваши воспоминания о Сэме, — добавил Прим.

— О'кей, — сказал я смущенно и довольно нелепо, словно мы с ним говорили о погоде. Я уселся и налил себе чашку кофе. Я не мог оторвать глаз от Сэма, который уселся за стол и отхлебнул из своей чашки.

Он подмигнул мне.

— Кто говорит, что однова живем?

— Сэм, а у тебя был выбор, воплощаться или нет? — спросил я.

— Только не тогда, когда меня вытаскивали из тяжеловоза. Когда я пришел в себя, то понял, что меня загружают в какой-то странный компьютер… мне так показалось, — Сэм посмотрел на Прима, ища подтверждения своим словам.

— Это по сути и был компьютер, — отозвался Прим.

— Как бы там ни было, — продолжал Сэм, — я был в контакте с нашим любезным хозяином, и он спросил меня, не хочу ли я присоединиться к Кульминации. Я сказал спасибо, но что-то не хочется. Он тогда спросил меня: ладно, пусть так, но как насчет нового тела? И я ответил: конечно, почему бы не попробовать?

Я рассмеялся.

— Конечно, почему бы и нет.

— Я уже стал немного уставать от того, что я тяжеловоз с прицепом. Мне нравится быть человеком куда больше.

— Не могу тебя винить. Но то, как ты пропал из машины, меня страшно напугало.

Прим уселся за стол.

— Наши извинения. Но, если бы я сказал вам наши намерения в отношении Сэма, я сомневаюсь, что вы поверили бы мне.

— Можно было бы и рискнуть сказать, — ответил я.

— Я и пытался, — сказал Прим, — и преуспел бы в этом, не покинь вы нас столь внезапно.

Не беря во внимание то, что объяснение Прима хромало на обе ноги — можно было бы спросить, не слышал ли он о том, что связаться можно и по радио, — мне невозможно было на это что-либо ответить. Казалось, что в любом отдельно взятом споре Прим всегда успевает так построить свои аргументы, что он неизменно оказывается на твердой почве, оставляя своего противника в зыбучих песках. Не могу точно сказать, как у него это получалось, но с ним невозможно было просто согласиться, а мне не хотелось спорить с ним заново.

— Где вы были, ребята? — с любопытством расспрашивал Сэм.

Я осмотрелся.

— Как долго нас не было?

— Примерно дней пять, — ответила Зоя. — Мы уже начали волноваться.

Дарла рассказала им, что с нами было, пока мы завтракали.

— Значит, Карл наконец добрался домой, — сказал Сэм. — Ну и хорошо. И мне кажется, что Лори там будет счастлива, — он отодвинул свою чашку и откинулся на стуле. — Представить только, — сказал он ностальгически, — Земля, черт знает в каком времени. Наверное, было на что посмотреть. Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год. Господи, это же за семьдесят лет до моего рождения.

Дарла сменила тему, сказав:

— Не могу никак оправиться от того, насколько же вы двое похожи, — она переводила взгляд с Сэма на меня и обратно. — А то, что вы выглядите примерно на один возраст, делает вас чуть ли не близнецами.

Я хотел было ей ответить, что меня всю жизнь обвиняли в том, что я не сын Сэма, а его клон, когда я сообразил, что забыл про самую важную тему.

— Где, черт побери, Сьюзен и все остальные? — выпалил я.

— Трудно сказать, — ответил Сэм, почесывая иссиня-черную щетину на подбородке. Сколько я помню, борода у него всегда бурно росла. Он посмотрел на Прима. — Ты не хочешь ему сказать, что сказал нам?

— Я бы и рад, — сказал Прим, намазывая маслом рогалик, — но… Джон, не будешь ли добр передать мне джем?

Джон передал ему джем.

— Спасибо. Джейк, Дарла… разрешите сперва вас заверить, что ваши друзья в полном порядке. Они в здравии и благополучии, в счастье и согласии, и все такое. На них не оказывали никакого…

— Ладно, ладно, — резко сказал я. — Я верю вам на слово. Просто скажите мне, где они.

— Это снова выводит на первый план вечную проблему понимания и передачи мыслей. Но давайте я попробую…

— Послушайте, — перебил я его, — я уже начинаю уставать от этих огромных философских барьеров, которые не дают вам ответить адекватно на простейшие вопросы. Например, на вопрос о том, где мои друзья. Они здесь или где-то еще?

Прим перестал даже намазывать джем на рогалик, повернул ко мне голову и спросил:

— Вы хотите их повидать?

— Разумеется.

— Тогда сядьте и успокойтесь.

Я попробовал.

— Теперь освободите свой мозг и позовите ваших друзей. Кого-нибудь из них.