Дорогой плотин

— Ладно тебе! Человек надумал идти с нами, а ты пурги нагоняешь. Пойдём.

Они встали п пошли привычным уже путём.

13

Возвращение «подросшего» Сёмы «с прогулки» наделало, конечно, много шума. Слухи множились и наслаивались. Кто-то говорил, что прибился чужак, кто-то, что он травы ядовитой наелся, кто-то, что это от полётов в космос такое воздействие нехорошее. Тем не менее, мать его приняла и признала. Слёз, понятное дело, было море разливанное. С обеих сторон. В школу Сёму тоже направили. Так и сидел он, старательно выводя непослушными мозолистыми руками загогулины средь маленьких одноклассников. Сначала косились и шептались школьники, потом привыкли. А потом и полюбили. Сёма был добрый и справедливый — хулиганьё быстро приструнил, в обиду никого не давал, за порядком следил — был прилежным и старательным, на фоне начальных классов добился успехов. В общем, к перемене такой в Сёме постепенно привыкли.

А вот Ванька с Андрейкой решили «переходы» пока оставить — борисовские пускали трёп про плотину, вызывая неудовольствие взрослых. На доказательства в виде Сёмы фыркали и давали ремня. Тем не менее, народ в деревнях окрестных был взбудоражен, пацанва, так вообще прониклась идеей — несколько групп совалась под борисовскую плотину, некоторые копошились возле шипиловской.

— О, смотри, очередная компашка, — Ванька с Козиными и Андрейкой сидели на холме. Пригревало, оставалось несколько дней учебного года, каникулы манили, солнце жарило по-летнему. Козины были в курсе путешествий друзей. Простодушные и наивные парни, они легко поверили. Но и хранить секреты тоже умели. Информацию восприняли спокойно, безо всякой такой ревности. За что их и ценили. Лишь то, что Таня была так близка тогда, а братьев не было, немного их задевало. Но они теперь не без основания надеялись, что после разлада среди своих друзей, она станет чаще бывать в Шипилово. На намёки Андрейки, что забрезжила некая симпатия между Таней и Ванькой, они хмыкнули, ни разу не поверив.

— Ага, лезут. Надеются, — Ванька смотрел, как с другой стороны пруда шла группа мальчишек. Издалека они их не узнавали, но цели их определил легко — ребятня нависла над плотиной, разглядывая поток обеих сторон моста. — Вроде уже куча народу пробовала и всё без толку. Чего все верят? Колька там старается, что ли?

— А чего не верить, ежели Сёма живым примером маячит?

— Ну, Сёма Сёмой, но ни у кого ж не получается.

— Не получается. Но пока ещё каждый это сам поймёт. Пока каждый не пролезет. Уж, видишь, звон слышали про плотину, а деталей уже и не знают. Тычутся наугад.

— А чего вы ещё раз не хотите? Мы бы с вами сходили, — предложил Антон.

— Тох, так видишь, кипешь какой? Пусть попритихнет…

— А почему у них не получается, чего они не так делают?

— Это, вон, у Ивана нашего надо спрашивать, — кивнул Андрейка на друга.

Тот ковырял соломинкой в зубах. Молчал.

— В нём всё дело, похоже, — ответил сам же Андрейка. — Он и есть ключ к переходу. Только с ним и получается.

— Да ладно!

— Ага. Я сам вот пробовал — неа. А у него в одиночку получилось. И с ним у всех, кто был, получилось. Всё воспаление то самое, весеннее на него повлияло.

Тут Ванька отлип взглядом от горизонта.

— Я чего подумал. А если эти докумекают, что в нас дело?

— Не понял. Кто? Какое дело?

— Ну, если Колян Иванов с компанией своей растреплет, что это мы можем туда провести, и будут нас доставать?

— Так он ж сам отбрехался от этих походов, на кой ему?

— Так это он тогда говорил, когда сильно напуган был. А сейчас он вовсю старается перед пацанами. Выкаблучивается. За слова его заставят отвечать, а?

— Так-то может такое быть… — Андрейка почесал голову. — Да пошли они! Пусть сунутся только!

— Конечно, пусть сунутся. Чего-то они там оборзели в Борисове своём.

— Кто это конкретно там оборзел? — раздался Танин голос за спиной. Все разом обернулись.

Та стояла против света в сарафане, лёгко подрагивающем на ветру. Сама, казалось, невесомая. Козины даже покраснели от удовольствия. Ванька вздохнул, Андрейка усмехнулся.

— Так чего вы там на мою деревню гоните, а? — она подошла к ребятам, присела. Сашка сразу кинул на землю куртец, мол, присаживайтесь, мадемаузель. — Спасибочки. Чего молчите все разом?

— Да вот, думаем, что Колян этот твой может на нас стрелки перевести, — пояснил Ванька.

— Чего это он мой? Поцапались мы с ним ещё разок, теперь пусть только сунется.

— Он тебя чего, обижал? — вскинулся Антон.

— «Обижал»! Антон, откуда у тебя эта детсадовские словечки? — язвительно откликнулась на заботу Таня. Тот сразу потупился. — Так чего вы там говорите? Какие стре?лки-то?

— Ну, он развёл там переполох с плотинами?

— Да вроде всё носится с ними, ага.

— Вот. А народ уже сейчас утомится просто так лазить без чудес обещанных. К стенке его и прижмут. Ясен пень, что он на Ваньку и покажет.

Таня задумалась.

— Так и чего? Подумаешь. Припрутся ежель, то вроде несложно от ворот поворот дать. Разве нет?