Дорогой плотин

— Ну, не важно. В общем, родителей у меня нет — детдомовский я. Друзья не нажились, я учился, потом сразу давай работать. Девушки никакой постоянной не образовалось. Так что гол, как сокол. Даже и цацек никаких не нажил, вот, драндулет только и есть, — Володя похлопал по рулю. — Не могу, не получается у меня с удовольствием устроиться в этой колее. Через натугу всё. Строишь планы, вкалываешь, вроде не хуже других, но удовольствия нет. Знаете, как таких, как я называют? Совок.

— Совок?

— Наверное, это попозже появилось, когда перестройка там всякая, или, может, диссиденты придумали. В общем, это так поклонников советского уклада жизни называют. В самом уродливо-негативном представлении. Всё худшее и собрали.

— Не понял. Этот совок — поклонник СССР при том, что СССР уже нет?

— Да, так и есть.

— То есть ты поклонник, а кругом, в основном, народ ругает прошлое?

— Не то, чтобы кругом. Ностальгируют, конечно, многие. В основном, в провинции. Те, кто хуже жить стали. Но вот в столице, где разжирели граждане совершенно по-буржуйски, там это точно моветон — СССР вспоминать в положительном ключе. Я ж сам только детство раннее помню. Поэтому, что с меня возьмёшь? Да и каждый субъективен. Кто твердит про бесплатное образование и медицину, промышленность, ракеты и балет, а кто пеняет пустыми прилавками, отсутствием сапог и соковыжималок, серостью, зашоренностью и цензурой. Но я не просто так симпатизирую из противоречия или ещё там чего. Я ж философию развёл, статистику изучил — вот и получилось, что граждане делом занимались. Общим делом. А не наживали себе кусок, думая непрестанно о собственном комфорте, развлечениях и не стремились к гедонизму поголовно. А это у нас и наблюдается. Мне бы, конечно, оппонентов найти у вас — а вы вроде не похожи. Комсомольцы, небось, на стройке века молодёжной, да?

— Комсомольцы и на стройке, да, — Ване стало весело.

— Вот, поэтому вы меня вряд ли разубедите, ещё и поддакнете. А собственные убеждения проверять следует непрерывно на прочность. Хотя, может, я, как попаду к вам, как увижу всё такое примитивное на мой, вот текущий взгляд (не то, что современная Россия, а, в целом, прогресс какой-никакой идёт, покажется всё устарелым), так и захочется назад. Но, повторюсь, хочется рискнуть.

— Жизнь пресная?

— Ну, я бы так не сказал. Сейчас же до фига всяких развлечений, даже и денег много не очень нужно. Потеребить фибры, впрыснуть адреналину — на любой вкус. Лишь бы бессмысленность жизни разбавить, отвлечь пипл, ну, народ, то есть. Скучать тебе здесь не дадут. Только пустота всё равно. Дело сложно делать серьёзное. Вроде чем-то займёшься, бац! Опять на деньги всё заточено, как прибыль выбить побольше — расстраиваешься от этого.

— Но ведь, вон, прогресс заметен. Телефоны мы ваши переносные видели.

— Мобильники в смысле? — Володя усмехнулся. — Это вы ещё про Интернет не знаете! А всё отголоски военного соревнования. Ага, США и СССР. А сейчас форму такую этот прогресс принял, что мозг человеку свой уже и не очень нужен. Я гляжу, даже тут, в провинции, чуть ли не в деревне народ подзалип на эти побрякушки. А если вдруг электричество отрубается, всё, караул хоть кричи — ни себя развлечь, ни делом занять не могут. Я вот специально в дорогу ничего не взял, тоже ведь зависимость имеется — пытаюсь бороться. И быстро, знаете ли, отвык, — Володя город поглядел на собеседников. — То есть изменения налицо, но есть ли это прогресс? Это вопрос большой. Куда мы движемся, что с человеком происходит, куда он развивается? Мне вот это направление не очень нравится. А куда денешься — поток столь бурный, что особо и не воспротивишься. Вот поэтому, парни, вы очень вовремя мне попались. Самое как раз то — в прошлое сгонять, — Володя улыбнулся. — Вроде скоро подъезжаем, вон, указатели.

Иван, увлечённый рассказами нового знакомого, забыл уже и в окна глядеть. А тут сразу прилип к левому окну. Замелькал сталью Енисей. Погоды стояли холодные, облачность поднялась, отодвинулась от земли, пуская свежий полярный воздух, который подсасывался уходящим циклоном. Очертания сопок обострились, проявился кочковатый горизонт.

— Я так думаю, что надо нам вдалеке остановиться, и подойти пешком, осмотреться, — сказал Иван.

— Тогда я сейчас укромное местечко присмотрю — так, чтобы тачка могла подольше постоять, не бросаясь в глаза, — Володя вертел головой, ища, куда бы приткнуться.

Наконец, они нашли закуток — густые кусты обрамляли небольшую полянку, туда и загнал свой автомобиль Володя. Все трое вылезли, разминаясь.

— Надо бы глянуть, чтобы этих друзей не было, — Андрей озирался по сторонам. — Вообще, безлюдно, — отметил он.

— Да какой же тут шухер был из-за угрозы потопа! Я и бабка моя даже не шелохнулись, она по старости, я по фатализму. А народ кругом зашуршал, только в путь! Так что здесь, может, тоже запрятались, всё боятся возвращаться.

— Похоже на то. Но если какой-нибудь пункт пропускной есть, то же должны люди быть?

— Ха! Это ты зря так уверен. Мне кажется, что в этой панике у нас и ядерный склад караул оставит, убежит.

— Да ладно тебе!