Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ)

— Спасибо, милостивые подхалимы жалких аэдра и убогих законов, — к трибуне подходит Дунхарт, ряды его зубов сверкнули парой острых клыков в свете ярких светильников, а голос полон рычащего голода. — Я — Дунхарт Ла’Фир, первый последователь свободы в этом Ордене. Ох, я помню те времена, когда эта зала была попроще, и братья тут собирались как равные. Сегодня я обращаюсь ко всем тем, кто жаждет спасения Ордена! — взгляд пылающих зениц пробежались по рядам лоялистов, откуда ответом становятся глаза, исполненные взором отвращения. — Оставьте своих жалких богов, оставьте своё жалкое служение бесполезной миссии! Тамриэлю плевать на вас, Империи плевать на вас и расам то же плевать!

Слова Дунхарта терялись в голове Азариэля, становясь рычащим отголоском ненависти. Его сердце сокрушено от тяжкого предательства, а рассудок истязается голосом первого мятежника, который искажён то ли в голоде, то ли в страшных духовно-физических мутациях, которые позволили пережить долгие столетия мятежнику. О да, Азариэль с ужасом взирает на его тусклую кожу, на клыки и глаза, отмеченные знаком смерти. Юноша понимает, какую страшную заразу вампиризма подхватил Дунхарт, продолжающий нести в массы свои идеи:

— Я живу множество лет и видел, как становился этот Орден. Я стоял у истоков Ордена, ибо титул мой — Верховный Магистр. — Приостановившись на секунду, что посмаковать смущение в глазах сторонников устоев Ордена, Дунхарт продолжил. — Да, я тот, кому Орден обязан существованию, титул Верховного Магистра — мой по праву. И я вам говорю — отрекитесь от затхлых клятв и придите к истинному освобождению, чтобы мы вместе смогли изменить Орден к лучшему!

Дунхарт отошёл в сторону, давая другому оратору возможность сказать:

— Я служил тут, некогда, — медленной речью начал Фиотрэль. — Меня предали, выкинули лишь за то, что я желал изменений и реформации Ордена, и мне пришлось скитаться. Я буду короток — следуйте зову ваших сердец, творите то, что пожелает ваша душа.

— Ложь! Убогая ложь! — не выдержал Регент, резко поднявшись с трона. — Дунхарт, мы знаем, что ты предал Орден во имя губительных сил и смотрю, тёмный лорд Бал наградил тебя бессмертием в обмен на душу. Не мерзко ли тебе ходить нежитью?

Дунхарт злобно фыркнул, свершив реверанс в сторону Регента, исторгнув надменную презренную речь:

— Ох уж простите, господин Тилис, я вас забыл спросить о том, как мне распоряжаться своей душой. В отличие от вас меня не пленят предрассудки, и я волен продаться любому великому существу!

— Да как смеешь тут вообще стоять, архимятежник!? Твоя цель не спасти Орден, а его извратить, уничтожить! Ты не имеешь права тут стоять!

— Я — Верховный Магистр Ордена!

— Ты был им до тех пор, пока не предал своих же братьев и сестёр! — Регент стал успокаиваться и сел на место, обратив своё внимание на старого знакомого. — Фиотрэль, а ты? Скажи, мой давний друг, как ты мог предать Орден?

— Ты же помнишь, Тилис, — в зале пронеслись нервные слова Фиотрэля. — Ты помнишь, что её выкинули, и я не мог поступить иначе. Тилис, я не мог бросить её на произвол судьбы и желал, чтобы она смогла вернуться.

— И ради этого ты решил бросить вызов… Ордену? Скажи, какая тёмная сила тебя принудила к таким свершениям? Во имя, какого губительного принца ты свершил отступничество? — прозвучал вопрос Регента, объятый таким сильным волнением и унынием, что даже Азариэлю стало тяжело на душе.

— Поверь, мой старый друг, лорд Дагон милостив к тем, кто его чтит, льёт кровь во имя него и творит революции во славу имени его! Я был готов преклонить колени перед ним, чтобы спасти её, чтобы вернуть в Орден, и я преклонился ему!

— И что же он потребовал от тебя?

— Всего лишь собрать детей Валенвуда и показать, чего стоит их мятеж. Это была малая цена для спасения её.

— Ты действительно стоишь у истоков Сынов…

— Какие ваши доказательства!? — разведя руками, воспаляет Фиотрэль.

— Если это так, — поднявшись с места, понёс звонкий надменный голос Императорский Спекулятор, — то Фиотрэль эль Анарх должен будет предстать перед судом Империи за организацию вооружённого мятежа и предательство.

— Фиотрэль, — тепло и одновременно сокрушённо обратился Регент. — Если ты раскаешься, то я тебя приму в Ордене. Только попроси этого и думаю, мы сможешь для тебя что-нибудь придумать, чтобы вернуть.

— Нет уж, — с надменной усмешкой стал мотать головой, отнекиваясь, босмер. — Я не отдам свободу в обмен на тиранию. Если возвращаться в Орден, то тогда, когда в нём будет торжествовать свобода.

— Так, — вмешался представитель Совета Владык. — Мы здесь собрались не для разрешения дружеских дилемм, а Председателя Совета я прошу не раздавать обещания, исполнение которых не в его компетенции.