Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ)

Азариэль тяжело выдохнул. Он не ожидал и никак не представлял, что Великий Капитулярий может в какой-то момент превратиться в выяснение отношений между знакомыми. Высший эльф читал такое же недоумение, что и его в глазах и своих друзей и знакомых, будь то со стороны лоялистов или же люциитов. Азариэль смотрит, как две фигуры покидают вещательную площадь, парень видит, что они прошли мимо водоёмов, отразившись в их тёмном покрове. Он так же смог углядеть и что Регент так же не сводя очей следит за ими, провожая их взглядом, в котором ощущается страшное падение и пожар меланхолии.

— Прежде чем мы перейдём к рассмотрению Великой Орденской Хартии и нового кодекса, у кого-нибудь заявления или ходатайства?

— Есть! — снова дал о себя знать мятежный рыцарь, облачённый в доспехи и цвета безумия. — Перед тем, как наши милые братья и сёстры перейдут к главному, я скажу вам о так называемых преступниках, чтобы вы поняли, зачем нам нужны Кодекс и Хартия. Я был там, когда Сафракс довёл Хротгара до стадии злобы, — и, исказив голос в обвинении, но жутко наигранным, мятежник продолжил. — Сафракс его оскорблял, унижал и угрожал бедному парню, который всего лишь усомнился в одной из статей Кодекса и заставил его выучить до завтра всю книгу, а Деметр всего лишь поддержал своего брата. И их заперли в карцере по итогу, а справедливо ли это? Справедливо ли, что без суда заперли тех, кто, по сути, и не виноват? Они не преступники, а всего лишь жертвы тирании! — Приостановившись, Люций своим лихорадочным взглядом осмотрел зал, и только потом продолжил. — Они не виноваты вообще, несмотря на то, что Хротгар пихнул рыцаря — садиста, который оскорблял честь бедного паренька. Каждый должен иметь право на защиту своего достоинства! Мои неофиты, — приторно начал Люций, — из тех, кто выбрал не ту сторону, вы действительно желаете, чтобы так поступили и с вами?

Зал, со стороны лоялистов взорвался от негодования, ибо никто не понимал, как можно начать оправдывать преступников, который поставили жизнь рыцаря под угрозу. И многие понимали, что Люций сейчас просто нагло врёт, популизмом и театральной наигранностью склоняя на свою сторону неопытных неофитов из чесла тех, кто стоит подле Регента.

— Не будем впадать в недоумение, ярость и давать себя так легко обмануть, — заговорила архимаг, быстро ступая через толпу к столам иерархов. — Я хочу обратиться к Совету Владык о приложении объяснения от рыцаря Сафракса к Протоколу в том месте, где Люций сделал данные заявления.

— Объяснение принимается, — соглашается иерарх.

— Протестую! Отклонить эту бумажонку!

— Я вам хочу напомнить рыцарь Люций, что это не в ваших полномочиях и не вам указывать Совету Владык!

Пока подле Регента растёт негодование, в полуамфитеатре всё больше поднимались сепаратные настроения, выраженные готовностью ворваться в ряды лоялистов и покрошить их. Восклики одобрения и ярые требования перемен слились в единую и мелодичную песнь раскола. И под это мятежное нарастающее крещендо Люций продолжил с центрального положения ложи:

— Хорошо, давайте тогда рассмотрим наши акты.

За согласием мятежника последовала монотонная речь иерарха:

— Великий Капитулярий переходит к изучению предлагаемых документов, о чём выносится Процессуальное Постановление с занесением в Протокол.

— А теперь, я попрошу представить нашу великую Хартию и Кодекс, что принесёт нам свободу и прогресс! — помпезно воспалил Люций и тут же махнул рукой, на которой сверкнули золотые браслеты.

Тут встала девушка. Азариэль мгновенно приметил колыхание стриженных под каре волос, невысокий рост, худощавое телосложение и немного вытянутое лицо. Азариэль взглянул в её голубые глаза, подобные двум драгоценным камням, и понял, что его знакомая до конца предалась идеям Ложи. Его сердце бешено заколотилось, показалось, будто душа провалилась в Обливион, а ноги одновременно подкосились. Юноше пришлось опереться на трон Регента, чтобы не рухнуть от нахлынувшего каскада чувств.

Девушка мягкой, но быстрой походкой подошла к трибуне. Она облачена в чёрную куртку, покрывшее на ней чёрное шёлковое платье, ловившее на себе блики светил, магических и реальных. Её худые бледноватые пальцы сжимают несколько листов, образовавших маленькую стопку. Она положила листы на трибуну и её тонкие длинные уста отверзлись неся потухшую грубоватую речь, отразившуюся уколом боли в душе Азариэлем:

— Сегодня мы, свободомыслящее общество Ордена, Ложа, представим не просто Хартию со сводами новых правил и декретов. Сегодня мы покажем будущее нашего Ордена, которое изложено в ней, ибо это не просто бумага, а залог нашей справедливости и свободы!

— Уважаемая Аквила, — удивительно преспокойно, исполнив сидя на троне псевдореверанс, обратился Регент. — Не можете ли вы перейти сразу к сути?

— Не давите, уважаемый господин тиран, на девушку, — ёрничает Люций.

— Как Председатель Совета Владык я требую перейти к сути дела, — отчеканил Тилис.