Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ)

— Эта история началась очень давно, ещё до нашего рождения, — ностальгически, впадая в историческую меланхолию, начал Регент, откинувшись на спинку трона. — Никто не знает, откуда берёт истоки наш Орден. Судя по книгам, что у нас есть в библиотеке, его называли древним ещё во времена потентата Версидью-Шайе.

— Мой лорд, разве нет о нашем Ордене нечего?

Усталый взгляд Регента лениво переместился на одну из дверец стола, и чуть наклонившись, он что-то достал. Через мгновение руки Азариэля обременили от того, что в них покоится тяжёлая книга, в тёмно-багровом переплёте, страницы которой стали жёлтыми и ветхими, а от самой книги разит стариной.

— Есть, — сухо ответил Регент. — Со времён Алессианского Государства было решено, что один из братьев станет летописцем Ордена, и вся жизнь будет отражаться в «Хроникум Темпле».

— И это…

— Да. В твоих руках сейчас книга, датируемая временами, когда произошло великое восстание людей в Сироделе. Там говорится о том, что группа воителей и чародеев, сведущих в различных науках и искусствах войны сражались рядом с людьми за свободу.

— А затем, мой Лорд? — вопросил Азариэль, разглядывая страницы, исписанные выцветшими чернилами, на непонятном языке и судя по клинописному характеру символов юноша подумал, что это может быть язык древних нордов.

— Следующие книги говорят, как славное воинство, оставив Сиродил, двинулось на юг, минуя Валенвуд. Они оказались на этом острове, где нашли старые руины.

— А как всё это относится к моей вылазке в Валенвуд, мой лорд?

— Спустя сотню лет, как была возведена крепость, если верить «Хроникум Темпле», произошёл раскол. Регент Самуэль вступил в противостояние со своим повелителем Верховным Магистром Дунхартом. Второй желал сделать Орден сильнее и могущественнее, обратившись к тёмным силам Даэдра, но у него встал на пути Регент. Завязалась битва и Дунхарт поразил слугу, но против выступили остальные братья, признавшие правителя еретиком. Дунхарту пришлось скрыться.

— А комната, мой лорд? — Азариэль указал на железную дверь у входа.

— Ах, она, — бесстрастно сказал Регент и обратил лик в сторону металлической двери. — Это комната Верховного Магистра и с тех дней ей суждено стоять незанятой, поскольку титула этого нет.

— Почему, мой лорд?

— Решено было, что власть над всем Орденом следует между благородными Иерархами и полноправными братьями да сёстрами.

— Печально, мой лорд, — тихо прошептал Азариэль, сразу же после рассказа. — Печально и в соответствии с древним мировым жанрам жизнеустройства. Ничего не обходится без горя и предательства. Что за мир… как будто его специально создали, чтобы смеяться над тем, как народ режет друг друга ради мелких целей.

— Это ещё не конец, юноша. — Услышав слова Азариэля, с черствым недовольством сказал Регент и продолжил свой рассказ. — Орден тогда решил хранить тайну об этом, неся её сквозь неспокойную историю Тамриэля. Но это был не последний его раскол.

— Как? — удивился Азариэль, сложив руки на груди.

Регент тяжело поднялся, аккуратно убирая длинный седеющий волос за уши. Он направился к круглому окну, встав спиной к юноше, и альтмер может видеть только спину Регента, обратную сторону тёмного кожаного жилета, украшенную геральдическим солнцем. Вдруг полился его медленный и бедственный глас, переполненный свинцом бедственности:

— Всё произошло года тридцать два тому назад. Тогда мне пожаловали место в Иерархах, и я покинул рыцарство. Но суть не в этом. Один эльф из рода лесных меров, в должности учёного вознамерился изменить устройство Ордена.

— Мой лорд, может его вели благородные мотивы?

— Нет, юноша, совсем нет. Его вели другие мотивы, пропитанные порчей Сангвина.

— Откуда вы знаете, мой лорд?

— Он был мне другом… хорошим другом. Его поразил недуг, от которого мы бережём каждого брата и сестру в Ордене.

— То есть, мой лорд? — встревожено прозвучал вопрос.

Регент едва развернулся и согнул руку в локте, шершавым голосом ответив:

— Он позволил себе влюбиться. То, что в мирском обычае признаётся благостью Мары и великим даром Дибеллы, тут считается порчей Сангвина. Против нас великий враг может использовать все слабости и тем более эту, а посему никому в Ордене нельзя иметь отношения подобного характера.

— И что же дальше, мой лорд?

— Его изгнали, но самое худшее, что за него вступилась не менее полсотни братьев и сестёр. Они ушли вместе с ним… без боя и сражений.

Азариэль поморщил губами, искривив их в ощущении неприязни, недовольно приговаривая:

— Почему Ремиил меня обманывал? Он говорил, что не подобного не было.

— Он не имел права говорить об этом, — ответил Регент, сажаясь обратно на трон. — Он тебе соврал, дабы не раскрыть тайн Ордена.

— А почему вы не казнили их? Как Орден со всей его системой воспитания допустил это? Почему, мой лорд? Почему верность Ордену так легко поколебать? — разразился отчаянными вопросами Азариэль.

На град вопросом Регент спокойно ответил, сохраняя такую же неотзывчивость в речи: