Дорогой сварливый босс

— Что, если причина, по которой он причинил мне боль, больше не имеет значения?

— Так ли?

Мои губы были такими сухими, что облизывание их не помогло.

— Я не знаю.

В конце концов, Майлз оставил меня наедине с моими мыслями. Письмо Патрика лежало в моем почтовом ящике, как мина. Если я нажму на него, оно может оказаться инертным… или взорваться у меня перед носом.

Я заставила себя перестать думать об этом до конца дня. Но когда приблизилось пять часов, я снова уставилась на свой почтовый ящик, на этот раз решительно.

Зажмурившись, я нажала кнопку.

ГЛАВА 39

Кому: westonaldrich@andesinc.com

От: eliselevy@andesinc.com

Уэстон,

Если у тебя есть время, я бы хотела поговорить. Встретимся на крыше в шесть вечера? Если это не подойдет, пожалуйста, дай мне знать, когда.

Элиза

Я чуть не пропустил это. Я собирал вещи на день, и что-то подсказало мне в последний раз проверить входящие.

Так оно и было.

Элиза собиралась дать мне возможность поговорить с ней после того, как больше недели препятствовала мне. Не то чтобы я не понимал, почему она это сделала. У нее было полное право запереться от меня. Это не означало, что я не был совершенно безутешен без нее.

Я добрался до крыши нашего здания на пятнадцать минут раньше. Она прибыла вовремя, и я поднялся со стула, который занял за тем же столом, за которым мы сидели в день ее рождения. Ее взгляд остановился где-то за моим плечом. Мой блуждал повсюду, жадный до нее.

Она переоделась в футболку «Чикаго», и я не мог отделаться от ощущения, что в этом была скрытая угроза. Однажды она уже переезжала через всю страну, она могла сделать это снова. Скорее всего, она выбрала первую попавшуюся футболку, а я слишком много думал, но именно таким я стал.

Без ума от нее.

— Я принес тебе пива, — я указал на запотевшую бутылку на столе. — Если хочешь.

— Конечно. Спасибо, — она скользнула на свой стул в конце стола. Я занял свой стул справа от нее. Наши колени соприкоснулись, когда я подсел. Она отодвинула свое.

Ее ноготь впился в этикетку на бутылке. Я держал свою двумя руками, медленно вращая ее по кругу.

Мой пульс забился неровными волнами от паники и страха, охвативших меня.

— Как дела? — спросил я.

Она тихо фыркнула.

— Это была долгая неделя.

— Долгие несколько недель.

— Да, — она подняла взгляд от своего пива, по-прежнему избегая зрительного контакта. — С Andes… все будет в порядке?

Под ее глазами были темные круги. Близнецы тех, что были под моими. Она выглядела красивой, даже сногсшибательной, но грустной. Чертовски грустной. Я сделал это с ней. Я высосал из нее солнечный свет, оставив ее холодной и тусклой.

— Да. Многое все еще происходит за кулисами, но расследование агентства по охране окружающей среды прекращается, что является огромным облегчением. — За этим стояло гораздо больше, но я не собирался тратить время с Элизой на разговоры об Andes.

— Это действительно здорово, — она заправила волосы за ухо и выдохнула. — Сегодня я получила электронное письмо от Патрика.

Я замер.

— Правда? Что он хотел сказать?

— Я не знаю. Я решила не читать.

— Да?

Я понятия не имел, что я должен был здесь сказать. Моим первым побуждением было позвонить ТУДА и попросить их заблокировать Патрика на наших серверах. Вторым моим шагом было взломать ее почтовый ящик и прочитать, что этот ублюдок в хаки посмел отправить моей девушке.

В конце концов я решил помолчать и дать ей выговориться.

— Я думала о том, что сказал Майлз на мой день рождения, когда ты спросил его, почему он издевался надо мной. Он сказал, что иногда нет веской причины для того, что люди совершают плохое дерьмо и в конечном итоге сожалеют. И когда я обдумывала возможность прочитать электронное письмо Патрика, я поняла, что он не мог предложить никакого объяснения, которое имело бы для меня больше смысла, чем то, которое дал Майлз. Мне не нужны от него объяснения. Это не повлияет на мои чувства к тому, что он сделал.

Этикетка на ее бутылке была почти сорвана. Моя была почти пуста, горечь покрывала мой язык.

До Элизы я никогда не считал себя ревнивцем. Теперь я понял, что это потому, что я никогда не был с женщиной, которой принадлежал так, как ей. Я принадлежал ей, а это означало, что она также была моей. Мой разум не принял бы меньшего. Итак, слышать о Патрике, и даже о моем брате, было как гвоздями по классной доске.

Эти мысли были иррациональными, и мне приходилось с ними разбираться. Я был не в том положении, чтобы приказывать ей вычеркивать из памяти каждого мужчину, которого она когда-либо встречала. Хотя в идеальном мире я бы именно так и поступил.

Ни одна из мыслей, проносящихся в моей голове, не убедила бы Элизу, что я мужчина, с которым она могла бы еще раз рискнуть, хотя я и был. В одном я был уверен на сто процентов: я всегда выберу Элизу.

И пришло ее время говорить, а мое — слушать.

Ей было что сказать.

Я наклонился вперед, сокращая расстояние, которое она установила между нами, на несколько дюймов.