Дорогой сварливый босс

У его двери я вставила ключ в замок, не подумав, стоит ли это делать. До того, как мы расстались, я всегда входила без стука.

— Уэстон? — позвала я.

На обеденном столе стояли тарелки. Я сморщила нос при виде остатков еды. Это было не очень похоже на Уэстона — оставлять беспорядок на своем столе, но, с другой стороны, я тоже в последнее время была сама не своя.

Его не было в гостиной. Я направилась в коридор, где находились спальни, и услышала шум. Телевизор? На него не было похоже.

Еще два шага по коридору прояснили то, что я слышала.

Животные стоны.

Гортанное хрюканье.

— Сильнее. Пожалуйста, еще.

— Да, детка. Именно так.

Кровь отхлынула от моего лица. Мои надежды рухнули к моим ногам.

О боже. Он двинулся дальше. После всего, что он сказал о вечном ожидании, он не прождал и двадцати четырех часов.

Я попятилась назад, каким-то образом сумев направиться к двери.

Между нами все было кончено.

Действительно, по-настоящему кончено.

ГЛАВА 41

Почти ослепнув от слез, тяжелыми водопадами лившихся по моим щекам, я рывком распахнула дверь… и налетела на мужчину, стоявшего по другую сторону с ключом в руке.

— Элиза? — Уэстон схватил меня за руки, крепко прижимая к себе. — Что ты здесь делаешь? Ты плачешь?

Я задержала дыхание, не совсем понимая, что я вижу.

— Почему ты здесь?

— Я возвращаюсь домой с работы, — его ладони скользнули по моим рукам и обхватили мое лицо. — Почему ты плачешь, детка? Что случилось?

Я попыталась объяснить.

— Я слышала… Я подумала… — я с трудом сглотнула. В моем животе была смесь паники, смешанной с абсолютным облегчением. — Я думала, ты с кем-то другим.

Его голова дернулась. Изумление отразилось на его лице, как будто предположение было абсурдным.

— Почему ты так думаешь?

— Я слышала… — я махнула рукой в сторону спален. — Я слышала, как трахаются.

Взгляд Уэстона метнулся в ту сторону, куда я указала.

— Майлз, — прошипел он. — Оставайся здесь.

Он гордо зашагал прочь, исчезая в коридоре. Раздался громкий хлопок, за которым Уэстон выкрикнул имя Майлза. Затем он прокричал что-то о сожжении простыней.

Он вернулся ко мне с красным лицом и в спешке.

— Пошли. Я закрыл за ним дверь, чтобы тебе не пришлось видеть тот ужас, который я только что сотворил.

Его рука сомкнулась на моей, и он потащил меня в свою спальню, закрыв дверь, как только мы оказались внутри.

— Меня не было три часа, — он надавил на дверь. Его голова опустилась. — Три часа, и он нашел, с кем трахаться. Господи. Могу я его уже выгнать?

У меня вырвалось легкое фырканье. Я ничего не могла с собой поделать. Уэстон выглядел таким отвращенным, что я могла только представить, как он видел, как бледнеет тощая задница Майлза.

Он вскинул голову.

— Тебе это кажется смешным? Это твоя вина, что он здесь.

Я выдавила из себя еще один смешок, и плечи Уэстона опустились, напряжение из него ушло. Уголок его рта дернулся.

Он сократил расстояние между нами и, обхватив меня за талию, притянул к себе.

— Ты здесь.

Мои руки уперлись в его грудь.

— Я здесь. — Затем волна безумия захлестнула меня, и я толкнула его. Он не сдвинулся с места, как упрямая кирпичная стена, которой он и был. — Почему ты никогда не говорил мне, что любишь соленые огурцы? Как ты мог отдать мне все свои соленые огурцы, когда они тебе нравятся? Зачем ты это сделал?

Минуту назад я смеялась, но теперь снова плакала. Уэстон, должно быть, был сбит с толку моей дикой вспышкой, но он без вопросов заключил меня в объятия и держал все это время.

— Детка, — его губы были у моего виска, пальцы гладили мои волосы и спину. — Кто тебе это сказал?

— Лука. И Эллиот сказал мне, что ты начал давать мне свои маринованные огурцы, когда умер папа.

Теплое дыхание коснулось моей кожи, когда он выдохнул.

— Это правда. Знаешь, я бы отдал тебе все, что угодно. Маринованные огурцы — это не так уж и важно.

— Это большое дело. Почему ты должен обходиться без чего-то, когда тебе это нравится? Я бы никогда сознательно не отобрала у тебя то, что тебе нравится. Никогда.

Он отстранился, и взгляд, которым он одарил меня, был опустошающим.

— Ты забрала себя у меня, и ты мне более чем нравишься.

— Я не хотела уходить.

Он кивнул, медленно и тяжело.

— Я знаю, детка. Но теперь ты здесь.

— Во всем виноваты огурцы.

Он склонил голову набок.

— Не те часы планирования, которые ушли на реструктуризацию моей исполнительной команды?

Мои губы дрогнули.

— Это было совсем немного.

— Ты…? — Он обнял мое лицо, поглаживая подбородок и нижнюю губу большими пальцами. — Ты вернешься?

Я поцеловала его большой палец, и он затих.

— Ты зажигаешь меня, Уэстон.

Он нахмурил брови.

— Я хочу, чтобы это было хорошо, но я не уверен, что это так.

— Ты пугаешь меня. Это правда. Но твой брат сказал мне вчера несколько вещей, и я действительно не могу перестать думать о них.

— Я не уверен, что хочу слышать то, что хотел сказать Майлз.

— Ну, это часть того, почему я здесь, так что…

— Ах, черт, — он хмуро посмотрел на дверь. — Я должен буду поблагодарить его после этого?

Несмотря ни на что, врожденная сварливость Уэстона все еще заставляла меня смеяться.