Дорогой сводный братец

Это, конечно, была шутка.

А она взяла и расплакалась.

Вот дерьмо.

Я достиг очередного дна в своих попытках досадить ей.

Все выходки, к которым я прибегал, чтобы замаскировать свои настоящие чувства к Грете, сделали свое дело.

Она убежала в свою комнату, а я понял, что не смогу уснуть, пока не заставлю ее снова улыбаться. И тут у меня возникла блестящая идея, я схватил ее вибратор, который спрятал, направился в ее комнату и принялся им ее щекотать.

В конечном итоге она расхохоталась. Мы провели остаток ночи, лежа в ее постели и болтая. Именно тогда я впервые открыл ей свою душу и совершил роковую ошибку: признал, что меня влечет к ней.

Она попыталась меня поцеловать, и я уступил. Было так упоительно снова ощутить сладость ее губ, не притворяясь при этом, что это всего лишь игра. Я зажал ладонями ее лицо и дал волю чувствам, убеждая себя, что ничего страшного не произойдет, пока я ограничусь поцелуями. Я почти убедил себя, когда она буквально нокаутировала меня, заявив:

– Хочу, чтобы ты научил меня трахаться, Элек.

Она попыталась поцеловать меня, но я запаниковал и оттолкнул ее. Это было самое трудное, что я сделал в этой жизни, но это было необходимо. Я объяснил ей, что мы никогда не должны позволять себе заходить так далеко.

После этого я изо всех сил старался держать между нами дистанцию. И все же эти слова звенели у меня в голове весь день. Я потерял интерес к другим девушкам и предпочитал дрочить в одиночестве, чтобы облегчить напряжение от мыслей о самых невероятных способах, которыми я воплощу в жизнь просьбу Греты.

* * *

Проходили недели, и я уже отчаялся, что нам с ней удастся еще хоть раз нормально пообщаться. Тогда я решил дать ей почитать свою книгу. После того как она ее прочитала, она написала мне записку и передала мне в конверте. Мне было страшновато узнать ее мнение, поэтому я долго не открывал конверт.

А потом настал вечер, когда все изменилось.

Грета отправилась на свидание. Я знал, что парень, с которым она встречается, относительно безобиден, поэтому на сей раз особо не беспокоился. Надо сказать, что в тот момент я больше беспокоился о себе. Хотя я и не мог быть с Гретой, мне совсем не хотелось, чтобы с ней был кто-то другой.