Дорогой воспоминаний

— Да-да, именно я забрал кше и отдал его… Насте. Оно принадлежит ей.

Злоба и ревность вновь вгрызлись в живот, в ребра, ввинтились в мозг — он так посмотрел на спящую в траве Настю, что мне захотелось прикрыть ее плащом. И от нескромного взгляда, и от собственных мыслей.

Что я и сделал.

— Зря, в кше она не чувствует холода, я же говорил.

— Говорил.

Плевать мне на то, что он там говорил. Пусть лучше мой плащ побудет на ней. Целее… нервы.

— Восемь, — бросил я вместо оправданий своему поступку.

— Что прости? — переспросил Кхай.

— Восемь Регалий.

— Ах, да, все верно.

— Но все в Хаосе подчиняется «правилу девяти».

Пронзительный взгляд зеленых глаз прошил навылет черепную коробку, боль так явно стрельнула в затылок, что захотелось проверить — не осталось ли дырочек от выходных отверстий?

— Ей хватит и восьми.

Сказано было таким тоном, и с таким нажимом, что дальнейшие вопросы пришлось отложить до лучших времен. Кто я, чтобы спорить с бывшим богом? Лучше узнать побольше, пока он еще склонен отвечать.

— Они хранятся в Домах?

— Скорее всего.

— Получить их будет непросто.

— Это ее Путь, — легко понятный акцент на последнем слове.

— Как быть с союзом Домов?

— Оставь его мне.

— Против их объединенной мощи наши два Дома и Дом Метаморфов в лице Насти не выстоит. Они просто нас уничтожат, если не смогут остановить другими средствами.

— Значит, нужно их рассорить, — зло оскалился Кхай, — разделяй и властвуй, первейшая стратегия в подобных войнах. Этим я и займусь пока вы с Настей будете искать Регалии.

Локи. Теперь я верю, что он был им, а вполне возможно, что не только «был», но и «есть». Разве бывают «бывшие боги»? Разве можно перестать быть… кем? Кем он был? Кто он сейчас? Загадочный представитель загадочного Дома. У каждого Великого Дома Хаоса свой секрет, а чаще всего и не один, Мейн знают многое, Хранители еще больше, Лицедеи умеют проникать за закрытые двери, так что они смогли подглядеть, о чем молчат уже десятки тысяч лет?

— С чего нам начать?

Кхай пожал плечами:

— С начала. С Первого Круга.

Хм, прямо в унисон с Девятым Хранителем.

— Регалия в Библиотеке?

— А разве это не официальная резиденция Тхеф?

— Скажи еще, что они держат ее на самом видном месте!

— А почему бы и нет? — спокойно ответил на подначку Лицедей, — пойми, никто не ждал, что Реш возродятся…

С какого-то перепугу Кхай счастливо рассмеялся, вот не зря говорят, что они немного безумны. Ситуация совершенно не располагала к веселью, а этот псих скалился во все зубы, словно только что выиграл… в Игру.

— Знал бы ты какие они слепые идиоты, эти «великие» Дома… Если бы ты только знал.

На что он намекает?

— Кхай, кто такие Реш?

Лицедей довольно ухмыльнулся, мне показалось, что еще немного и он погладит меня по голове, как послушного ученика.

— Хороший вопрос, мой дорогой Мейн, очень хороший. А лучший — кто такая Настя. Будешь в Библиотеке, поищи старый словарь древнего хаоского, узнаешь много нового.

Хаосит встал, отряхнул кше, хотя, конечно же, на ней ни осталось и следа травы, грязи или чего-то еще.

— Открыть портал возле Дома?

Я спросил из вежливости, так как у всех древних есть свои возможности по хождению между мирами, и действительно, Кхай лишь отмахнулся.

— Кстати, бесплатная подсказка, обрати внимание на слово «вновь» из послания Девятого Хранителя.

За спиной Лицедея развернулись огромные черные крылья, и он слитным движением взмыл в темнеющее небо, оставив меня на растерзание горстке ответов, вороху вопросов и просыпающейся аркх’саашат. Только не это…

[1] «Осколок разума», название для потусторонних духов, остатков личности некогда живших хаоситов. Применяется как идиома «белый саа’ле» — нечто нереальное, невозможное, или как ругательство (хаоский).

ГЛАВА 19. Вещие сны. Настя

Где-то между явью и сном возвышается Храм,

Темный Храм, где вершатся бескровные жертвы…

Мне опять снился Храм. Только на этот раз я наблюдала за происходящим со стороны.

Был яркий солнечный день, небо потеряло свою свинцовую краску и стало вдруг абсолютно голубым. Море не шумело сердито, а нежно мурлыкало песню прибоя. Трава сияла свежей зеленью, такой, какой она бывает лишь ранней весной. И только легкий запах голубых орхидей напоминал мне, что я все еще в той самой долине, что когда-то меня так напугала.

А сейчас я наслаждалась видом Храма. Больше не было серых, мрачных развалин, поросших мхом и лишайником. Стены возвышались белыми волнами, увитые побегами голубой орхидеи — мелкими цветочками в узорном хитросплетении темно-зеленых листьев и стеблей.