Дорогой воспоминаний

Половинка курицы и теплые еще булочки выманили Аэль из душа. Лучше бы я этого не видел, лучше бы я свалил куда подальше, хоть на другой конец Самех’Ра. В нынешнем настроении в борделе мне было бы самое место.

Специально или нет, но завернутая в местами мокрую простыню, Аэль выглядела еще соблазнительнее, чем обычно. Словно не замечая меня, это ходячее искушение уселось на стул, закинув ноги на второй, и стало увлеченно разделывать бедную птичку, периодически слизывая жир и соус с тонких пальцев. А я смотрел то на ее влажные, полные губы, то на край простыни и не мог определиться, что манит меня сильнее. Словно загипнотизированный я следил за медленно сползающим с ног куском белой материи. Вот изящная ножка обнажилась уже выше колена, а простынь все еще падала, вот показалась родинка на бедре, вот…

От занимательного зрелища меня оторвал недовольный голосок.

— Будешь пялиться на мои ноги или все же извинишься?

Нет, тсани, в эту игру я тоже могу поиграть.

— За что? За то, что раздобыл нам денег на приличную таверну пока мы не найдем нужного Вора?

— Вора?

На миг Аэль задумалась, потом улыбнулась.

— А что, забавно. Ценю изящество замысла.

— Знаю.

Мой ответ почему-то заставил ее нахмуриться. Но уже спустя секунду на ее губах, красных от выпитого вина заискрилась все та же лукавая улыбка.

— Значит, извиняться не будешь?

— Нет.

Она склонила голову набок и посмотрела на меня из-под упавшей на глаза челки.

— И кровать мне не уступишь?

— Нет.

Мой ответ прозвучал странно, даже для меня, в нем слышалось и приглашение, и намек, которого не могло, не должно было быть.

Аэль еще минут десять разбиралась с ужином, а я все смотрел на нее и не мог заставить себя отвернуться. Если мне суждено потеряться, то и Бездна с нами, но я утащу ее за собой в этот омут. А мое наваждение между тем закончило с ужином, проскользнуло в ванную, на шагу простыня распахнулась еще сильнее, обнажив крутое бедро. Дыхание застряло где-то на полпути. Пришлось закрыть глаза и сосредоточиться на вдохе-выдохе. Она вернулась в комнату, подошла к столу, задула свечи и в наступивших сумерках проплыла к кровати. Я не открывал глаз, боясь увидеть ее слишком близко. Выдержка была на грани, слишком долго я отказывался от общества женщин и слишком сильно я хотел именно ее.

— Подвинься.

Ее голос вызвал мурашки по спине. Бездна, почему я так остро реагирую? Как мальчишка на первую свою избранницу?

— Ну, ты подвинешься или мне лечь прямо сверху?

— Ложись куда хочешь.

Зря я так, очень зря. Она и легла, вплотную ко мне. Так близко, что жар ее тела опалил меня с ног до головы. Чего мне стоило не протянуть руку и не сорвать с нее дьявольскую простыню, знает только Хаос. Мне предстояла долгая и бессонная ночь, а Аэль меж тем заснула.

Восхитительный пофигизм. Или чрезмерная усталость. Как никак, но за последние дни она потратила много сил: на несколько оборотов, сражение с Цаде и Коф, на битву с мерх’дасатом, на сами обращения, при чем в разные формы. Молчу уже про изнурительную дорогу, пройденную пешком. Да, частично силы пополнились за счет проглоченного накопителя, но после сытного ужина и бокала крепкого красного вина, неудивительно, что она почти сразу отключилась.

Спи, моя тсани, и пусть тебе присниться тишина заснеженной лесной поляны или тихий шепот рассветного моря. Спи, ведь только во сне, я могу тебя обнять, прижать ближе к себе, без риска быть отвергнутым. Аэль завозилась, устраиваясь на моем плече, закинула руку и ногу поверх тонкой простыни.

Отец, за что ты так со мной? Почему все так осложнилось? Как мне теперь выполнить свою миссию? Как, если что-то колет его в груди, второе сердце, осколок Хаоса, пульсирует и будто бы ширится, разрастается, выпускает нити сырой силы, неуловимо меняющей тело, перестраивающие его для чего-то. Очень похоже на те ощущения, что возникают при адаптации внешности к новому миру, но на этот раз они более явные, яркие, а ничего видимого во мне не изменяется. Что же происходит?

И хочу ли я действительно это знать?

Внезапно Аэль уткнулась носом мне в шею, задышала как-то по-другому, ее горячее, влажное дыхание прокатило целую волну мурашек по всему телу. А потом ее губы прошлись по подбородку нашли мои губы и все мысли разом покинули голову…

ИНТЕРЛЮДИЯ. У закрытых Дверей. Кхай

Отец играет с нами. Опять. Это так же очевидно, как и то, что пока еще никто не догадался, кто такая Аэль. Умно, умно было спрятаться за самым распространенным именем, что брали себе почти все Тана Реш.

Обманчивая ясность. Как и сама Аэль. Нет, я буду называть ее правильно — Во’Аэль.

Мой Призрачный Ангел. Моя тсани. Моя вечная боль и радость. Источник моего безумия и корень всех бед. Ты почти такая как раньше, Путь Воспоминаний почти завершен, осталось совсем немного, всего несколько маленьких шажков и ты вновь станешь цельной.

Отец Пробудил тебя, закончил мои бессмысленные скитания по мирам, значит его терпению пришел конец. Он больше не хочет ждать, надеяться, и верить в то, что его глупые дети образумятся.