Дорогой враг

Я тоже начинаю смеяться. Лучше смеяться, чем думать о том, какой страстно увлеченной и возбужденной я была. Вскоре мы замолкаем, сидя неподвижно и глядя друг на друга, тяжело дыша. Мейкон ухмыляется. Затем осторожно протягивает руку и убирает мокрую прядь волос с моего лица.

— Волна неслабо тебя зацепила, Картофелька.

Он касается кончиками пальцев моей щеки, и я неосознанно наклоняюсь вперед. Боже милостивый, мне кажется, я буду жаждать его прикосновений вечно. Мейкон обхватывает мою челюсть рукой, удерживая на месте.

— Пойдем наверх. — Наверх. В его постель. Или мою. А потом…

От мысли о последствиях я отступаю, неуклюже поднимаясь на ноги.

Его все еще радостный взгляд следует за движением моего тела.

— Нетерпеливая. Мне это нравится. Знаешь, если бы я знал, какой милой ты бываешь после поцелуя, то поцеловал бы тебя в старшей школе.

Сейчас он так напоминает того старого Мейкона, который издевался надо мной, что у меня проходит мороз по коже.

— Чтобы наверняка заткнуть меня.

Мейкон поднимается медленнее меня, но грациознее.

— Ты должна признать, что целоваться лучше, чем ссориться.

Он так легко отмахнулся от прошлого. Могу только предположить, что это потому, что наше общее прошлое не оставило на нем шрамов, как на мне. Я не знаю, как к этому относиться.

— Это была ошибка.

Мейкон моргает, покачиваясь на пятках.

— Ошибка.

Паника сжимает горло. Я практически занялась сексом с Мейконом на песке. О чем, черт побери, я думала?

— Временное помутнение сознания — небольшое бегство от реальности.

— Я тебя понял, — раздраженно вмешивается он. — И это чушь собачья. — Он проводит рукой по своим мокрым волосам. — Это было чертовски великолепно. Вплоть до того момента, пока ты не решила убежать.

В груди что-то сжимается, и слова сами вылетают из уст.

— Я даже не знаю, что это, — я машу рукой между нами, — такое.

Он сжимает губы.

— По моим подсчетам около пятнадцати лет осмысления ситуации.

— Пятнадцать лет? Хочешь сказать, что я тебе тогда нравилась? Потому что я в жизни в это не поверю.

Хмурый взгляд омрачает его черты, и он опускает руки на свои подтянутые бедра.

— Я не сох по тебе, если ты об этом. Но я всегда чувствовал что-то к тебе, Делайла. Только не знаю, как это назвать. Не любовь. Не ненависть. Что-то другое. Похожее на зуд, который не утихает. Ты всегда была там, под моей кожей.

Под моей кожей. В этом была правда.

— И что, теперь ты хочешь утолить этот зуд сексом?

Он мрачно смеется.

— Думаешь, дело только в сексе? Думаешь, если мы переспим, то это… — он копирует меня и машет рукой между нами, — исчезнет? Подумай еще раз, сладкая.

От его льстивого тона я краснею.

— Ох, ты меня так… так бесишь![45]

— Почему же? — Мейкон делает шаг ближе. — Почему я бешу тебя, Делайла?

— Потому что ты всегда это делаешь! И всегда делал.

Как ни странно, это, кажется, успокаивает его, тем не менее он не сдается, его тон остается жестким и настойчивым.

— Ты ненавидишь меня сейчас?

— Нет. — Мне тяжело дышать, и он делает только хуже, будоража кровь.

— Тогда почему я бешу тебя? — Взгляд негодяя беспощаден, при этом слишком спокоен и искусен.

— Я не знаю! — Но это ложь.

И он тоже это понимает.

— Может, это потому, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя.

Я пристально смотрю на него в ответ, мои губы распухли и болят от его поцелуев, а лицо все еще такое чувствительное и горит.

Мейкон распрямляет плечи.

— Потому что это правда. Если вдруг ты не поняла. — Он указывает на свои штаны и впечатляющую выпуклость, которая лишь чуть-чуть уменьшилась. — Я хочу тебя. Хочу с тех пор, как ты вошла в мой кабинет на тех гребаных каблуках и с красной помадой на губах. И я не слишком горд, чтобы признать это. — «В отличии от тебя», — подразумевает он.

— Хотеть и получить — две разные вещи. Я работаю на тебя. Нет, не так, я отрабатываю долг перед тобой…

— Я сказал, что больше не хочу, чтобы этот долг стоял между нами. — Мейкон в отчаянии разводит руками. — Я пожалел, что согласился на это в тот момент, когда слова слетели с моих губ. Но, увидев тебя снова… впервые за много лет, я испытал хоть какие-то эмоции и отбросил все сомнения прочь. Потому что это означало, что ты вновь рядом, пусть и при паршивых обстоятельствах.

— Хочешь сказать, что согласился только потому, что хотел командовать мной?

Мейкон фыркает.

— Не смотри на меня так самодовольно, когда именно благодаря этому взгляду ты убедила принять твое предложение. Воспользовался ли я этим шансом? Да. Но речь никогда не шла о контроле или расплате. Просто это был единственный способ удержать тебя рядом. Мы разошлись, оставив столько ненависти и боли между нами. Поэтому я и захотел ухватиться за возможность узнать, какая ты сейчас. Чтобы я тоже показал тебе, какой я. — Мейкон наклоняется ближе, обжигая горячим дыханием и прожигая мрачным вызовом в глазах. — Я не лгу о своих мотивах или чувствах. Вопрос в том, почему ты это делаешь?