Дорогой, все будет по-моему!

Джеймс намерен был стоять до последнего. Дело не в ее работе, а в отношении к людям. На нее поступило несколько жалоб от клиентов, добавил он с ходу. Разумеется, это была чистейшая ложь. Салли в деревне была на хорошем счету.

— Это от которых? — спросила она.

Джеймс еле удержался, чтобы не поправить ее — «от каких». Но ответил только:

— Я не могу раскрыть свои источники.

— Но это несправедливо! — продолжала стенать Салли. — А Малкольм с Саймоном знают?

— Боюсь, что это наше общее решение. Ты, конечно, можешь отработать еще месяц и за это время подыскать другое место.

Салли, положив трубку, ворвалась в кабинет Малкольма. Но не успела сказать ни слова — Малкольм, защищаясь, вскинул руки:

— Мы с Саймоном тут ни при чем. Я бы на твоем месте подал на него в суд за несправедливое увольнение. На этот случай у нас и существует закон.

— Никогда! — возмущенно отвергла его предложение Салли. — Найду другую работу и уйду. Я просто хочу знать, что такого я сделала?

— Я тоже, — сказал Малкольм, обнимая ее.

Полчаса спустя Джеймс почувствовал, что, пожалуй, перегнул палку. Ведь Салли, в конце концов, просто шутила с ним, она не предполагала, что наступает на оголенный нерв. Он уже хотел позвонить ей и сказать, что передумал, потому что жалобы оказались беспочвенными, но решил, что перешел точку возврата, сказав про ее неподобающее отношение. И решил оставить все как есть. Он, конечно, даст ей хорошую характеристику, и она без труда устроится в другом месте. А он будет выглядеть слабаком перед Малкольмом и Саймоном, если пойдет на попятный, а этого допустить ни в коем случае нельзя.

После всех свалившихся на него потрясений, связанных с Салли и несчастной вечеринкой, не говоря уже о предстоящем визите в Линкольншир родителей, в субботу Джеймс испытал странное ощущение надвигающегося неминуемого рока. Такого ощущения он не помнил со школьных времен, когда последние беспечные дни каникул пропадали впустую из-за депрессии, в которую его всегда вгоняла мысль о скором начале новой четверти. В конце концов он все утро провалялся в постели, как обиженный подросток, и, выйдя из спальни только в половине двенадцатого, натолкнулся на Финна, который обиженно сидел на верхней ступеньке рядом с дверью в его спальню.

— Я думал, что мы пойдем в парк, — с упреком проговорил он. — Я жду тебя уже час одиннадцать минут… — он посмотрел на часы, — и двадцать семь секунд.

Джеймс смутился. Он подолгу не виделся с сыном и в самом деле обещал поиграть с ним в футбол в Риджент-парке, если погода не подведет.

— Почему же ты меня не разбудил? — спросил он, взъерошив сыну волосы, но Финн уклонился от его ласки.

— Потому, что мама не велела. Она сказала, что ты, наверное, очень устал, раз так долго спишь, и чтобы я дождался, пока ты сам встанешь.

— Вот что, — сказал Джеймс, — в следующий раз смело буди меня. Обещаю, что не рассержусь, как бы сильно я ни устал. Ладно?

Финн сделал вид, что все еще сердит.

— Ладно, — буркнул он.

— А теперь пойдем к маме и попросим, чтобы она разрешила нам отправиться на пикник. Как ты на это смотришь?

— Только ты и я? — спросил Финн. Он любил маму, но считал, что у отца с сыном могут быть свои, мужские дела.

— Ну разумеется, — сказал Джеймс, уверенный, что вернул доверие сына. — Только ты и я.

Глава 22

Дорога поездом из Челтенхема до Линкольна с пересадкой в Ноттингеме занимала три с половиной часа. Как Полин ни изучала расписание, так и не нашла более легкого и быстрого варианта. Так что она приготовила бутерброды, питье и запаслась свежими спортивными газетами, чтобы Джону было чем занять себя в пути. Сама она намеревалась закончить последнюю Мейв Бинчи, которую начала пару дней назад.

До вокзала они собирались доехать на такси, что означало непредвиденные расходы, но Джону с его коленом ни за что не подняться в автобус. Они поспеют как раз вовремя, чтобы успеть купить билеты и без паники найти нужную платформу. Это станет настоящим приключением.

Они отправлялись в путешествие в Лондон раз в сезон. Навещали сына, невестку и внука раза три-четыре в год и ночевали в гостевой спальне. Уже много лет они не отрывались от дома на более длительное время. Стефани убедила их на этот раз остаться в Лондоне на две ночи — она беспокоилась, что их утомит долгий переезд на машине из Линкольна. Перед этим еще две ночи они проведут в гостинице в Линкольне, итого четыре ночи вне дома — настоящие каникулы! А соседка Джини любезно обещала покормить в их отсутствие канарейку.