Дороже рубинов (ЛП)

… и следующими звуками, оглушительно громкими в этом бетонно-кирпичном каньоне, становятся хлопок от выстрела, влажный шлепок и глухой стук, когда кусочки мозга и кости ударяются в противоположную стену переулка.

Мозги Гарджона. Череп Гарджона.

Не Малдера.

Но мои нервные окончания все еще вибрируют после выстрела. Разум почему-то не смог донести до меня информацию о том, что Малдер жив, здоров и стоит, отдуваясь и потея, всего в пятидесяти футах от меня, хотя моя голова ясна, нервы на пределе, и я задыхаюсь, словно только что пробежала милю на высоких каблуках…

… что я и сделала, в общем-то…

… и вот мой разум уже не столь ясен, потому что у меня начинает шуметь в ушах, и впервые с шестнадцати лет, когда я сидела на диете, чтобы втиснуться в четвертый размер, параллельно готовясь к экзамену по химии и страдая от сильнейших спазмов за всю мою жизнь, я падаю в обморок.

***

- Скалли?

Благословите меня, Отец, ибо я согрешила.

- Дана?

Я принимала таблетки для похудения, потому что на следующей неделе у меня свидание с Джо Нили, и мне хотелось влезть в купленное вчера платье. Оно черное, короткое и одно из тех, которые моя мама считает «совершенно неприемлемыми», но когда я купила его, то представила себя в нем без лишних десяти фунтов, а сегодня у меня были такие ужасные спазмы, что я с трудом закончила лабораторную по химии…

- Земля вызывает Скалли.

Перед глазами возникает не матовая черная перегородка в исповедальне с дырочками в ней в виде решетчатого узора, а лицо Малдера, нависающее надо мной, с влажными от пота волосами, прилипающими ко лбу.

Он облегченно улыбается и добавляет:

- Ну, наконец-то. А то я на секунду испугался.

Он лжет без зазрения совести – он до сих пор напуган.

Я приподнимаюсь, опираясь на руку. На мгновение перед глазами все плывет, но затем приходит в норму.

- Я в порядке. Извини, что напугала.

Он откидывается назад на пятках.

- Ты упала в обморок, - обвиняюще заявляет он.

Я принюхиваюсь.

- От тебя воняет.

Он встает и поворачивается, чтобы продемонстрировать мне пиджак и брюки, запачканные сзади чем-то похожим на…

- Леделлер блеванул. Прямо с пожарной лестницы.

- Ему стоит поработать над точностью прицела. Немного влево, и он окатил бы тебя с головой.

Малдер нервно улыбается и начинает снимать пиджак, но меня не так-то легко провести. Я его и вправду напугала.

Ну, он меня тоже напугал.

Должно быть, я все еще немного не в себе, потому что явно апеллирую к самой себе в шестнадцатилетнем возрасте, когда заявляю Малдеру:

- Я больше так не могу.

Он резко разворачивается и, судя по его виду, хочет что-то сказать, но затем передумывает. Так нас и обнаруживают остальные члены команды, запыхавшиеся и взахлеб тараторящие о случившемся, не обращая внимания на наше молчание.

Это уже второй раз меньше чем за две недели, когда я его напугала.

***

- Вы просите меня снять вас с этого дела? – спрашивает Скиннер своим типичным суровым тоном кадрового военного.

- Нет, сэр, я просто прошу, чтобы подчисткой хвостов занялся отдел по борьбе с терроризмом. На данный момент нет никаких свидетельств того, что двое подозреваемых – один мертв, другой под арестом – работали с кем-то еще. С кем-то еще в Америке, по крайней мере. И мы нашли газ. Это явно не имеет отношения к «секретным материалам», и я просто не считаю, что наше дальнейшее участие в расследовании необходимо. – Ну, вот, прозвучало довольно разумно. Я продолжаю листать бумаги. Это, возможно, самая тонкая соломинка из всех, за которые я когда-либо хватался, но мне нужно найти дело в каком-нибудь уютном местечке. Скалли необходим отпуск, но мне отлично известно, что, предложи я ей нечто подобное, она мне глаза известно на что натянет.

- Сэр?

- Я перечитываю ваш отчет, Малдер. Дайте мне минуту.

Есть еще вариант того, что сказанное ею вчера возникло отнюдь не под влиянием момента, но я не хочу даже рассматривать эту возможность.

- Если вы взглянете на ту часть, в которой говорится о корреспонденции, что мы обнаружили на квартире в Квинсе…

- Я это уже сделал, агент Малдер. – На этот раз я слышу нечто похожее на предупреждающий рык в его голосе и благоразумно затыкаюсь.

Я ни разу не видел, чтобы она падала в обморок – даже когда у нее был рак.

Первым делом, когда она упала на землю в том переулке, я откинул волосы с ее лица, чтобы видеть ее верхнюю губу.

Никакой крови.

Мы никогда не говорили о том, что она находится в ремиссии и что рак может вернуться. Никогда. Но именно это сразу же пришло мне на ум.

Мы вылетели ночным рейсом, и я немедленно направился в офис, чтобы сдать написанный в самолете отчет. Затем я начал рыться в папках на своем столе – с этим конкретным делом я вплотную приблизился к черте, за которой находятся «слишком нелепые даже для Малдера» дела, но, похоже, это именно то, что нужно.

Я слышу, как Скиннер вздыхает в трубку.

- Ладно. Но я хочу, чтобы вы изучили заявление Пирса, когда нью-йоркская полиция пришлет его нам.