Дороже всех наград

— Что я наделала, — испуганно воскликнула Келзи.

Брюс пожал плечами.

— Это всего лишь прическа, а не музейный экспонат. Сейчас вы пройдете в аппаратную, на вас направят свет прожекторов, и Чак начнет гонять вас, давать указания, переставлять с места на место, так что очень скоро голова ваша будет выглядеть так, словно вас как следует оттаскали за волосы.

Брюс отошел на несколько шагов и стал внимательно разглядывать результат своей работы с таким видом, словно перед ним один из шедевров мирового искусства. Затем он подошел поближе и чуть распушил волосы на макушке Келзи. Девушка сидела неподвижно и молча разглядывала свое отражение.

— Тейт? — она вопросительно взглянула в его сторону.

— Да?

— Что мне надо делать во время проб?

И зачем они только затеяли это все? Ему не надо было обнадеживать Келзи. Она старалась изо всех сил, но все равно не могла бы сравниться с профессиональной моделью. И ей незачем было приходить сюда на пробы. Глупо было думать, что эта милая, но неопытная девушка способна справиться с рекламной кампанией их продукции и всем, что с этим связано. Она была очень привлекательна, но все же далека от совершенства. И что привлекло их внимание тогда, в магазине? Ее миловидное личико? Или горячая речь в поддержку шампуня «Только для рыжих»?

Тейт ни за что не должен был говорить того, что сказал в следующую минуту. И все же он произнес это и на какую-то долю секунды даже сам поверил в то, что говорит. Наверное, так случилось потому, что к такой милой девушке просто невозможно было не преисполниться самых теплых чувств. Или потому, что почувствовал в Келзи некий глубинный, натуральный вкус и шарм, которые невозможно было подделать.

— Просто встать перед камерой и поразить всех присутствующих, — с восторгом произнес Тейт в ответ на вопрос Келзи. — Включите все чувства, все эмоции и поделитесь ими с кинокамерой с таким видом, словно это дорогой, особый подарок. Подарок лично от вас, Келзи.

Перед камерой Келзи было немножко страшновато, и поначалу она испытывала скованность, которая сменилась особым, волнующе-радостным чувством. Ей казалось, что она стоит посреди огромного круга, а все остальные — парикмахер, гример, осветители, звукооператоры, фотограф и даже Тейт и Джин — вращаются вокруг нее. Однако были моменты, когда девушке казалось, что она превратилась в фигурку из воска, которой пытаются придать нужную форму. Прежде чем к делу приступил фотограф, звукооператоры поэкспериментировали немного с ее голосом. Они что-то говорили о резонансе, тембре, искажениях, и у Келзи постепенно сложилось впечатление: что бы там ни было не в порядке с ее голосом, эти люди все исправят. Ее заставили читать какие-то глупые детские стишки, не имевшие ничего общего с рекламой шампуня. Когда Келзи закончила, все, улыбаясь, переглянулись.

Келзи буквально поразила работа осветителей. На ней была простая бежевая юбка и водолазка без рукавов, но умелая подсветка все время заставляла ее выглядеть по-разному и даже чувствовать себя по-другому. Установив на прожектора цветные фильтры, осветители меняли цвета. Келзи то купалась в лучах холодного белого света, то оказывалась в полутьме, освещаемая приглушенным неярким сиянием. Она вдруг открыла для себя, что ей нравятся некоторые цвета, например, голубой и красный, в то время как желтый, напротив, заставляет все внутри неприятно, болезненно сжиматься.

Фотограф все время давал ей какие-то указания. Он был здесь главным. По мере того как двигалась работа, с Келзи происходили удивительные метаморфозы. Она почувствовала себя во власти этого человека, а затем, через какое-то время, поняла, что начинает ему доверять. Чак, чтобы добиться нужного эффекта, все время старался подбодрить ее, польстить ей, похвалить.

«Встаньте вот так, сделайте руку вот так. Над головой. А теперь чуть ниже талии. Ну же, втяните немного живот. Мы ведь снимаем не рекламу для беременных, — шутил он. — Поднимите подбородок, выгните спинку. Накиньте на плечи жакет. А теперь сбросьте его. Сбросьте и быстро поднимите голову. Улыбайтесь. Шире. Неужели мне придется попросить звукооператоров выдать весь запас известных им скабрезных шуток, чтобы вызвать у вас улыбку?

Перерыв — отдохните, смените позу. Давайте немного растреплем волосы. А теперь выгнитесь вперед, словно кто-то давит вам на спину между лопаток. Будьте кокетливой. Соблазнительной».

Но что это? Келзи забыла вдруг о нацеленном на нее объективе. Взгляд ее устремился к Тейту — человеку, стоявшему за пределами досягаемости яркого света прожекторов и критически смотрящему в ее сторону.

— Эй? Вы немного устали? — участливо спросил Чак.

Келзи вздрогнула.

— Нет. Я…

— Мы работаем уже три часа, Чак, — сказал Джин. — Почему бы нам не сделать перерыв? К тому же Тейт сказал мне, что Келзи надо куда-то позвонить.

Кто-то кинул ей полотенце. Келзи поймала его в воздухе и накинула на плечи, испытав при этом облегчение, которое, наверное, испытывает боксер в перерывах между раундами. Не успела она вытереть лицо, как над ухом раздался голос одного из ассистентов Чака: