Дороже всякого золота(Кулибин)

Топор гулял по соснам и елям, а добрый барин задавал в столице пиры. При Петре III Лев Александрович приблизился ко двору и стал его душою. Потеряв покровителя, Нарышкин не пал духом. Шуты — это не государственные деятели, для них всегда найдется место при любом монархе. Вельможа не жалел комплиментов во славу царицы. И Екатерина Алексеевна скоро стала питать симпатию к безобидному толстяку. Тогда он удвоил усердие. Один только пикник в честь царицы стоил ему 300 тысяч рублей. Но что для него деньги? Главное, чтобы матушка осталась довольна его выдумкой и изобретательностью. Он уже готовился дать еще более грандиозный бал под Петергофом, как случился неприятный казус. За большие деньги купил он за границей игрушку-автомат. Это была кукла в виде греческого мудреца. Она могла перебирать карты, двигать шашки и считать деньги. Нарышкин приказал театральному механику Бригонцию сию куклу перевезти в загородный дом и усадить ее там за столом. Итальянец разобрал автомат, но когда привез, то никак не мог собрать. Бился, бился, да так и пришел с повинной головой к вельможе. Опечалился Лев Александрович. Прогнал в сердцах заморского механика, повалился на диван: «Чем же я теперь матушку ублажать буду?» Долго так лежал, потом вызвал слугу:

— Вот что, Савелий, фонтаны ты затейные придумывал, огни вечерние устраивал, придумай теперь, как бы нашего Корнелия оживить.

— Не могу-с, ваше сиятельство.

— А ты через «не могу-с».

— Ходят слухи, ваше сиятельство, при академии один механик есть. Иваном Кулибиным прозывается. Часы редкие делает и разные другие вещи.

— Экий ты, Савелий, дурак. Да если Бригонций Корнелия не оживил, Иван вконец его доконает.

— Может, и так, ваше сиятельство, только попытать нелишнее.

Выхода не было, и Лев Александрович махнул рукой.

— Ладно, вези своего Ивана, но гляди, чтобы из дому чего не пропало.

В нарышкинской карете привезли Ивана Петровича в загородный дом. Любопытно ему было, для какой надобности потребовался он столь высокой особе. А когда увидел куклу — все понял.

— Ты уж, батюшка, постарайся, — сказал Савелий, — не то его сиятельство серчает.

— Постараемся, — сказал Кулибин, вспомнив Шерстневского, — тот бы сейчас какую-нибудь шалость выдумал.

Иван Петрович разобрал механизм куклы, потом постучал пальцами по ее лбу.

— Добротно сделана.

— Большие деньги плачены, — сказал Савелий.

— Ну раз деньги плачены, зачем им пропадать? Принеси-ка чашку конопляного масла.

Побежал Савелий к повару, забыв наказ хозяина: без присмотра механика не оставлять. Пока бегал, Иван Петрович все детали на место поставил, потом где надо смазал.

— Ну вот, теперь и в картишки перекинемся с вашим…

— Корнелием, — подсказал Савелий.

— Имя-то не русское.

Тут суета в доме поднялась. В дверь казачок влетел:

— Барин приехали!

Савелий засуетился вокруг Кулибина.

— Давай, батюшка, сади скорее Корнелия за стол да испытай.

Отдуваясь, вошел Лев Александрович, не глядя на Кулибина, спросил у Савелия:

— Как?

— Ваше сиятельство, Иван Петрович говорит, что все в исправности будет.

— Говорит, говорит…

Иван Петрович усадил Корнелия за стол, сунул ему в руки колоду карт. Тот стал откидывать по одной.

— Гляди-ка, мечет! — воскликнул Нарышкин, вытаращив глаза. — Молодец, братец, похвально… А то этот итальяшка Бригонций без ножа меня зарезал. Всыпать бы ему! Савелий, вели для нас с мастером закуски подать, да чтоб вина моего любимого…

От вина Иван Петрович отказался — с детства в рот не брал.

— Ну это дело твое, — говорил добродушно Лев Александрович, — только я теперь так тебя не отпущу.

Мы с тобой таких Корнелиев понаделаем — сатане тошно будет. Беру тебя на службу.

Нарышкин ударил Кулибина по плечу.

— Экий бородач хитрый. Пришел, раз-раз — и Корнелий карты мечет. Большие деньги тебе положу. Такие дивные огни мы с тобой закатим! Сам Зевс будет у нас молнии метать.

— Благодарствую, — отвечал Кулибин, — к делу приставлен матушкой-государыней и мастерские покинуть не могу.

— Все сделаем, — бурлил Нарышкин, — на кой черт тебе с учеными крысами в академии сидеть? Здесь мы не только матушку-царицу, весь свет удивим. А итальяшка-то, голову, говорит, на отсечение даю, никто в России Корнелия не починит.

С того дня Нарышкин не оставлял в покое Ивана Петровича. Чуть бал какой, шлет за ним Савелия. Загорались в залах разноцветные солнца, крутились мельничные крылья фейерверков. Под потолком, в звездном небе, летали мифические фигурки богов, ослепительно сияя.

Никто из гостей не думал о том, сколько труда потратил на все эти игрушки смотритель Академических мастерских. Сановные особы восхищались, хвалили изобретательного хозяина, а Кулибин после всей роскоши бала возвращался домой и у тусклой свечи чертил арки будущих мостов.