Дороже всякого золота(Кулибин)

…Дочь Ивана Петровича, Маша, сидела в уголке двора и пускала зеркальцем «зайчики». Ей нравилось направлять «зайчика» в полуподвальное оконце, куда никогда не попадали солнечные лучи. Маша знала, что там, в сырой маленькой комнатке, живет большая семья дворника Василия.

Иван Петрович вышел из мастерских глотнуть воздуха, увидел дочурку. Подошел к ней, потрепал по белокурой головке:

— Чем занимается у нас Марья Ивановна?

— Переношу солнце, — серьезно ответила девочка.

— Вон оно что!

— Солнце никогда не заглядывает в комнату Василия.

— Да, Маша, всем солнца пока не хватает.

— А давай поставим большое зеркало, чтобы у Василия всегда было светло и тепло.

— Добрая ты, Маша…

Об этом эпизоде и вспомнил Иван Петрович, когда его привезли в Царское Село и сказали, что нужно осветить темный коридор, в котором слуги часто натыкаются друг на друга и бьют посуду. Тут-то и родилась у Кулибина мысль: установить в коридоре зеркала и передавать через них свет. Очень много зеркал — они будут освещать весь этот лабиринт и днем и ночью. В темное время суток перед первым зеркалом можно установить свечу, и ее свет будет передаваться от зеркала к зеркалу.

Нужные зеркала были изготовлены на стекольном заводе, и темный коридор был освещен. Тогда, у Ивана Петровича родилась другая мысль: сделать отражательный фонарь с зеркалами. Такой фонарь мог бы освещать улицы, дома. Он был бы хорош на каретах и маяках.

Вечером, при свечах, с Иваном Шерстневским собирали первый фонарь. Зеркала расположили внутри восьмигранного барабана. В центре барабана укрепили подставку для свечи. Прообраз первого прожектора был уже готов, когда в мастерскую зашел Кесарев:

— Чем это вы тут занимаетесь, полуночники?

— Вон, Петрович решил старуху Бородулину попугать. Нечистая сила, говорит, сегодня по небу полетит.

— Охота тебе зубоскалисть! Прилаживай лучше лицевое стекло к фонарю. А ты, Петр Дмитриевич, садись и гляди. Как завершим, огненный сноп в небо пустим.

— Ну, мудрецы. Этак вы весь город переполошите.

— Город спит, — отозвался Шерстневский, — вот разве старуха Бородулина чуда ждет.

Было уже за полночь, когда над Петербургом поднялся столб света.

— Петрович, а ведь далеко берет, на версту, поди, — шептал восхищенно Шерстневский.

— Так сразу и на версту…

— Поди, учитель, измерь.

— Другой фонарь для рассеивания света будет.

Как всегда, мысли Ивана Петровича работали дальше: испытывая одно, он творил другое.

Фонари Кулибина были встречены в академии одобрением. Их решили изготовлять большими партиями на продажу. Через фонари состоялось знакомство Кулибина с Державиным. В оде «Афинейскому витязю», посвященной графу Алексею Григорьевичу Орлову, поэт говорит:

Когда кулибинский фонарь,
Что светел издали, близ — темен,
Был не во всех местах потребен,
Горел кристалл, горел от зарь…

Использовал поэт образ отражательного фонаря и в басне «Фонари».

При встрече с Кулибиным Державин кланялся:

— Ваш талант, господин Кулибин, светит ярко, как фонари ваши.

16

Однажды Иван Петрович получил короткую записку от Потемкина: «Господин Кулибин, прошу приехать незамедлительно». Тон официальный. «Неужели получено разрешение на строительство моста через Неву?»

По дороге торопил кучера:

— Скорее гони! Твои лошади будто катафалк везут.

— Шибче нельзя, не ровен час, собьем кого. И так лихо.

Подкатили ко двору Потемкина. Иван Петрович взбежал по ступеням. В дверях стоял швейцар в шитой золотом ливрее. Усы — два крыла.

— Кого тебе?

— Мне нужно видеть их светлость князя Григория Александровича.

— Никого не велено пускать.

— Как же не велено? Приглашение имею: я механик Кулибин.

— А хоть бы и французский посланник. Сказано — не велено!

В полутемной швейцарской Иван Петрович нащупал стул, сел. Но разве мог он сидеть, когда, возможно, решалась судьба его проекта! Пять шагов вперед, пять назад. Как узник в камере. Вдруг слышит, гогочут за дверью. Прислушался.

— Ну а дальше что?

Другой голос отвечает: