Дорожная карта шоураннера

Р. К.: На самом деле мы пытаемся сделать все, чтобы этого не произошло. Если и случается тематический резонанс, то уже на том этапе, когда пишется сценарий серии. Если у вас три очень разных сюжета и вы начинаете их искусственно соединять, то постепенно, по мере работы над ними, вы замечаете резонанс и начинаете его потихоньку убирать. Если подойти к этому вопросу прозаически, то результат покажется натянутым и навязанным. В таких случаях события вытекают друг из друга не естественным образом, а выстраиваются искусственно. Единственный случай, когда мы объединяем истории, — это когда события работают по принципу домино. Одна история запускает другую.

М. К.: Мы всегда задаем себе вопрос: «Что бы об этом подумала Алисия?» В этом смысле она, конечно, в конце серии может подумать, что вся неделя получилась посвященной чему-то определенному, но она не способствовала этому активно, а просто понимает это, оглядываясь назад.

Р. К.: Я вот еще что добавлю: такой подход позволяет персонажам рассуждать о подобных тематических связях — это кажется таким ТВ внутри ТВ, но на самом деле им не является. То, что искусственно придумывается в сценарной комнате, на экране больше всего напоминает «длинную руку сценариста». Но на самом деле если события совсем не похожи, но персонаж видит в них некий тематический резонанс, то он может о нем говорить. Согласитесь, в реальной жизни люди чаще, чем в сериалах, утверждают, что их жизнь похожа на сериал. На телевидении, конечно, есть определенная боязнь «сериальщины», но на самом деле если вас в реальной жизни удивит тематическая связь между разными событиями, то вы ее обязательно с кем-нибудь обсудите — с другом, с мужем, с женой. Мы хотим, чтобы и персонажи имели на это право.

Н. Л.: Как вы работаете над серией? Делаете ли вы поэпизодники и аутлайны? Насколько подробны аутлайны? Каков вообще у вас процесс работы со штатными сценаристами?

Р. К.: Все достаточно стихийно. (Смеется.)

М. К.: С точки зрения того, что мы отправляем на студию, кое-что поменялось. Сначала мы делали заявку (одну-две страницы): представление места действия, краткий синопсис и намеченные личные линии героев. А потом предоставляли аутлайн.

Р. К.: Заявка нужна была вот для чего: если в другом сериале студии уже работали над похожим сюжетом, то руководство об этом нас предупреждало. Или, например, оно могло нас предупредить о возможных юридических проблемах. Так мы делали серию о Федеральном агентстве по связи США. Не то чтобы нас пытались отговорить от этой темы, просто предостерегли, каких аспектов лучше избегать.

М. К.: А потом мы делали аутлайн на двенадцать — восемнадцать страниц. После этого — первый драфт сценария. Но так было в первые три сезона. Сейчас уже проще: студия получает двухстраничную заявку, а потом — сразу первый драфт.

Р. К.: Единственный внутренний документ, который мы готовим, кроме этих, — мы с Мишель составляем довольно подробный эпизодник, который почти нечитабелен для кого-либо, кроме нас и сценариста (там описывается последовательность сцен). Потому что структура, которую вы рисуете на доске в сценарной комнате, — это примитивный скелет. Иногда в поэпизоднике приходится какие-то из уже придуманных сцен выкидывать, а какие-то другие добавлять. Мы составляем его для того, чтобы понять, как лучше соединить сцены между собой.

Н. Л.: Вы живете в Нью-Йорке, правильно?

Р. К.: Мы работаем на обоих побережьях. Сценаристы и редакторы — в Лос-Анджелесе, а съемки идут в Нью-Йорке.

Н. Л.: Когда вы приглашаете режиссеров, проводите ли вы с ними подробные консультации?

Р. К.: Да. Обсуждения иногда длятся часа по четыре. Это просто ночной кошмар.

М. К.: Но мы обсуждаем все по видеосвязи.

Н. Л.: Уверен, вам уже миллион раз задавали этот вопрос, так что извините, если он покажется вам банальным. Вы делаете сериал о браке, а сами вы супруги и одновременно шоураннеры. Как вы распределяете обязанности и как вам вообще вместе работается?