Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

Ангелы-хранители, которые должны были, как в этой новгородской «молитве», «забегать вперёд» и «путь расчищать», в иных напутственных текстах призываются для того, чтоб указать определённо, чем им надлежит заниматься и как именно оберегать человека в странствии и вообще в жизненном пути. Вот как об этом говорилось в напутственном слове, привезённом в Западную Сибирь переселенцами-курянами:

Первый ангел – путь прочищае,
Второй ангел – душу спасае,
Третий ангел – делами управляе.
Господи! Направь нас в добрый путь[225]

.

В Полесье заговоры, произносившиеся перед отправлением в дорогу, были в недавнем прошлом весьма распространёнными. Обычно это тексты, в которых говорится о том, как святые оберегают человека в пути, сопровождая его, идя перед ним и возле него, а то и двигаясь ему навстречу. Иной раз в качестве обережных текстов и заговоров выступают широко известный в народе апокриф «Сон Богородицы», молитвы из круга «На сон грядущий», канонические молитвы «Живый в помощи» (90-й псалом), «Да воскреснет Бог…»[226].

Насколько популярными были эти тексты-обереги письменного происхождения, можно понять по такому примеру. Как известно, в XVIII в. государство особенно рьяно и жестоко насаждало религиозное единомыслие. Сурово преследовалось то, что, в согласии с рационалистической и просветительской парадигмой того времени, определялось как «суеверие» и «волшебство». В конце 1730-х гг. было заведено дело на Евдокима Карамшина, дворового человека полковника Ивана Казакова. У обвиняемого обнаружили несколько «писем» и «таблиц», то есть заговоров и астрологических предсказаний. Он не отпирался и на вопросы судей прямо отвечал, зачем ему понадобилось это переписывать: «…Он Евдоким ездит часто по дорогам… а боится разбойников и лихих людей…» Кроме того, по его словам, в деревнях, куда ему приходилось заезжать, случается немало порчи. Вот он, дескать, и попросил у казака Василия Иванова «какой молитвы». Тот «вышеозначенное письмо дал ему списать… и при том говорил и кто сие де сию молитву читает и того человека бог помилует молитвами архангела михаила от воров и разбойников и от лихих людей и от порчи…». Столь же просто Евдоким говорил и об имевшихся у него астрологических предсказаниях: он списал «Сказание о злых днях преподобному Ефрему» и получил «таблицу о несчастливых днях» «ни для чего иного только для знания по которой он Карамшин и исполнял и в те месяцы и числа как выше сего показано в дорогу и никуда не ездил признавая за истинну». Судя по всему, обвиняемый не воспринимал свои действия как что-то предосудительное[227]. А с другой стороны, в те годы ездить по дорогам и впрямь было небезопасно, так что и определение по «таблицам» подходящих для поездок дней, и текст оберегающей «молитвы» – всё это даже для грамотного человека, каким был Евдоким Карамшин, становилось насущной потребностью.

Все такого рода заговорные тексты строятся по модели огораживания пространства. Выделенное, ограждённое пространство должно оберегаться сверхъестественными помощниками и святынями. Тогда оно станет безопасным для находящегося в нём человека. По модели выгораживания безопасного пространства вообще многое обустраивалось в народно-православной жизни. Иконы, часовни, пригородные монастыри оберегали границы поселения: образы Спаса, Богородицы, Николая Чудотворца, Михаила Архангела (иногда также – других святых) размещались на городовых башнях и воротах, часовни ставились при въезде в деревню, а монастыри обычно бывали крепостями[228].

«Некоторые мотивы, характерные для народных молитв, произносимых в дорогу, семантически близки молитвам, содержащимся в молитвах “на сон”», – писала Т. С. Ильина[229]. Это понятно: заговоры и молитвы «на сон грядущий» тоже строятся по модели выгораживания безопасного пространства, по периметру которого должны располагаться святые-охранители. В них призываются ангелы, святые, Богородица, Господь, чтобы охранять спящего. Иногда указывается, что человек оберегается крестом.