Дорожное происшествие

Глубокоуважаемый господин доктор! Сверх названного срока прошла целая неделя, вот почему я позволяю себе поинтересоваться, когда же наконец? Если возникли какие-то трудности, я готов отнестись к вам с полным пониманием, но хотелось бы знать точно. Если это не слишком вас затруднит, я бы покорнейше вас просил известить меня, когда можно надеяться получить машину и как обстоят дела. На этом кончаю.

В ожидании ответа остаюсь с наилучшими пожеланиями и почтением Фердинанд Ленкейт».

Ниже стояла дата и зеленый штемпель:

Фердинанд Ленкейт

Хлеб и кондитерские изделия

Людвигсфельде, Округ Потсдам-сельский

Зитенерштрассе, 21

Крейцер положил письмо и взглянул на Николаи. Тот уперся обеими руками в письменный стол.

- Ну, что вы на это скажете? Эти негодяи составили себе целое состояние. Прикрываясь моим именем, используя мою собственность! Что вы намерены делать, чтобы положить конец этому безобразию?

Крейцер со вздохом встал.

- Вы не хотите раздеться и сесть? Иначе нам будет трудно разговаривать.

Николаи фыркнул, но плащ с помощью Крейцера снял. Сел на придвинутый Арнольдом стул.

- Когда вы получили это письмо?

- Вчера вечером, но…

- Прошу вас, - перебил его Крейцер, - давайте по порядку. А на нервах далеко не уедешь.

- Я и не думаю нервничать, - яростно бросил Николаи. он собирался продолжать, но, увидев на губах Крейцера усмешку, отказался от своего намерения. он достал из кармана коричневый кожаный футляр, раскрыл его и вынул одну из своих черных сигар. Арнольд дал ему огня, Николаи несколько раз затянулся и заговорил уже на полтона ниже: - Ну хорошо, этого следовало ожидать, а теперь валяйте, можете заспрашивать меня до смерти.

Крейцер поставил на стол пепельницу.

- Почему вы не известили нас сразу же, как только получили письмо?

- Я его прочел только вечером - днем у меня нет времени на почту. А разыскивать вас вчера было уже слишком поздно.

- Могли позвонить.

- Нет, я хотел поговорить с вами лично. Какую роль могут сыграть несколько часов, когда и без того прошло уже пять педель!

- Не могу вам сказать, какую роль играют несколько часов. Может, и большую. Вы показывали кому-нибудь это письмо?

- Разумеется. Я дал прочесть жене, а когда я вскрывал его, в комнате была Карла.

- Вот видите!

- Что вы этим хотите сказать? - взорвался Николаи.

- Ничего.

Николаи потер лоб.

- Извините, я просто чересчур возбужден. И поэтому снова начинаю делать все не так, как надо.

Он сгорбился и опустил глаза. У него явно оставалась на сердце какая-то невысказанная забота, но он не находил в себе силы заговорить о ней. Наконец он собрался с духом и негромко начал:

- Вообще-то я человек выносливый, но эта проклятая история измотала меня до предела. Я не могу спать, я ломаю голову, я каждый день стал пить коньяк. Не лучшее занятие, особенно для врача.

Он поглядел на свою сигару, расщепленный кончик которой делал ее похожей на растрепанную кисть, придвинул пепельницу и стал стряхивать пепел, но мысли его, судя по всему, блуждали где-то далеко.

- Мой сын Дитер, - нерешительно продолжал он, - упрям как осел и до ужаса несговорчив. Я в его возрасте был точно таким же и не раз бывал за это бит, что, впрочем, ничего не меняло: я становился еще упрямее и еще, несговорчивее. А теперь можете себе представить, что происходит, когда сшибутся два лба, сделанные из одного материала. С тех пор как парень научился думать самостоятельно, между нами не было ладу ни одного дня. В спокойные минуты я иногда даже шел на уступки, чтобы как-то положить конец этой вечной вражде. Но без всякого толку. Каждую мою уступку он считает признаком слабости и ведет себя еще более нагло. Отчего я со своей стороны просто зверею от ярости, но тут уж ничего не поделаешь: нельзя прыгнуть через собственную тень. В последнее время отношения между нами еще более обострились - и не только из-за Бригитты.

Николаи судорожно сцепил руки, и на висках у него набухли жилы. Ему, очевидно, стоило большого труда сдерживать себя и не давать выхода подступившему гневу. Приглушенным голосом он рассказывал дальше:

- И все же я приехал к вам. Один бог знает, чего мне это стоило. Я ведь мог отправить письмо по почте, мог позвонить вам еще вчера вечером. Я не сделал ни того ни другого, потому что хочу вас кое о чем попросить и потому что понадобилось еще несколько часов, прежде чем я решился на эту просьбу.

Арнольд порывался что-то сказать, но Крейцер остановил его взглядом.