Дорожные работы

– Барт, я прекрасно понимаю, насколько тебе дорог этот дом… – дрогнувшим голосом начала она.

– Нет, – сказал он. – Не понимаешь.

21 ноября 1973 года

За ночь все кругом покрылось тонким снежным ковром; сойдя с автобуса на тротуар, он сразу обратил внимание на следы людей, побывавших здесь до него. Он повернул на улицу Елей, а автобус, рыча по-тигриному, покатил дальше. Вскоре его обогнал Джонни Уокер, совершавший уже свою вторую за утро ездку за бельем. Джонни приветливо помахал ему из кабины бело-голубого фургончика, а он помахал в ответ. Было чуть больше восьми утра.

Рабочий день в их прачечной начинался в семь утра с приходом управляющего Рона Стоуна и техника-смотрителя Дейва Рэднера, которые отпирали двери и запускали бойлер. В семь тридцать появлялись первые девушки, отвечавшие за сорочки, а работницы, обслуживающие скоростную гладильную машину, подходили к восьми. Сам он режим первого этажа не выносил совершенно: здесь, по его мнению, царил дух тяжелого ручного труда и эксплуатации; при этом по какой-то извращенной причине сами работавшие внизу мужчины и женщины его любили и уважали. Обращались всегда по имени. Впрочем, и ему все они, за редким исключением, нравились.

Он зашел через служебный вход, заставленный корзинами с отстиранными вчера, но еще не пропущенными через гладильный агрегат простынями. Каждая корзина была плотно прикрыта во избежание попадания пыли. Рон Стоун закреплял приводной ремень на допотопном «Мильноре», а его помощник, колледжский недоучка по имени Стив Поллак, загружал простыни, привезенные из мотеля, в стиральные машины.

– Здорово, Барт! – громогласно приветствовал его Рон Стоун. Он всегда не говорил, а ревел; тридцать лет общения с людьми под непрестанный грохот стиральных, сушильных и гладильных автоматов преобразовали его голосовые связки так, что не орать Стоун уже просто не мог.

– Этот чертов «Мильнор» совсем взбесился! – продолжал он. – Так отбеливает, что Дейву то и дело приходится прибегать к ручному обслуживанию. Но порошок все равно перерасходуется почем зря.

– Ничего, скоро мы получим заказ от Килгаллона, – утешил он. – Еще пару месяцев…

– На предприятии Уотерфорда?

– Угу, – легкомысленно брякнул он.

– Через два месяца меня уже в психушку упрячут, – мрачно предрек Стоун. – А перестройка… это будет хуже африканского военного парада.

– Но ведь наши клиенты снова к нам вернутся.

– Вернутся! Да мы месяца три только заново раскручиваться будем. А там уже, глядишь – и лето на носу.

Он кивнул, не желая продолжать этот разговор.

– Кого обслуживаете в первую очередь?

– «Холидей инн».

– С каждой загрузкой закладывайте сотню полотенец. На полотенцах они просто тронулись.

– Они на всем тронулись.

– Сколько всего белья?

– Шестьсот фунтов без малого. В основном от «Шрайнера». Еще с понедельника осталось. В жизни не видел таких грязных простыней. Некоторые на ребро ставить можно.

Он кивнул в сторону новичка, Поллака:

– Как вам этот парнишка?

Подсобные работники в «Блю Риббон» долго не задерживались и менялись часто. Дейв гонял их в хвост и в гриву, да и громовые окрики Рона не добавляли им настроения.

– Пока неплохо, – сказал Стоун. – А помните его предшественника?

Он помнил. Тот бедолага продержался всего три часа.

– Да, не забыл еще. Как его звали-то?

Рон Стоун сдвинул густые брови:

– Не помню. Бейкер, что ли? Или Баркер? Что-то вроде того. В пятницу я видел его возле универмага; он раздавал листовки, призывающие бойкотировать зеленщиков или что-то в этом роде. Здорово, да? Работать не умеет, так теперь коммунистической пропагандой занимается. С ума сойти можно!

– После «Холидей инн» вы Говарда Джонсона пропустите?

Стоун обиженно фыркнул:

– Конечно! Их мы никогда не задерживаем.

– К девяти справитесь?

– Еще бы!

Кивнув Дейву, он поднялся на второй этаж. Миновал химчистку, бухгалтерию и вошел в свой кабинет. Уселся за стол во вращающееся кресло и придвинул к себе лоток с входящими документами. На столе красовалась табличка с призывом:

ДУМАЙ ГОЛОВОЙ!

Возможно, познаешь новые ощущения

Табличка ему не нравилась, но со стола он ее не убирал, потому что ее подарила Мэри. Когда? Лет пять назад? Он вздохнул. Приходившие к нему бизнесмены и рекламные агенты находили табличку забавной. Хохотали во всю мочь. С другой стороны, покажи рекламному агенту фотографию голодающего ребенка или Гитлера, насилующего Деву Марию, и он помрет со смеху. А вот Винни Мейсон, тот самый петушок, который, несомненно, напел на ухо Стиву Орднеру, держал на столе табличку с таким лозунгом:

ПУМАЙ!

Что за хреновина такая – «пумай»? Ведь такой белибердой даже рекламного агента не насмешить, не так ли, Фредди? Так, Джордж, ты прав, старина.

Снаружи загрохотал тяжелый дизель, и он развернулся на кресле, чтобы посмотреть в окно. Строители автострады готовились к началу очередного рабочего дня. Мимо прачечной неторопливо проплывал тягач с платформой, на которой стояли сразу два бульдозера, а сзади выстроилась целая вереница нетерпеливо гудящих легковушек.