Дорожные работы

Он подъехал к будке сборщика пошлины и опустил стекло, впустив внутрь машины холодный воздух. Потом он отдал подошедшему сборщику свой билет и доллар девяносто центов. Медленно тронулся в путь. Они проехали мимо засверкавшего в свете фар щита с надписью:

СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ВЫ СОБЛЮДАЛИ ПРАВИЛА ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ!

– Ладно, – неуверенно сказал он. Он понимал, что, возможно, не стоит продолжать уверять ее в своей порядочности – вполне вероятно, это приведет к прямо противоположному эффекту, – но ничего не мог с собой поделать. – Видишь ли, просто в доме как-то уж очень одиноко, когда я один. Мы можем поужинать, а потом посмотреть телевизор и поесть попкорна. Ты можешь лечь в спальне наверху, а я… Она тихо засмеялась, и, притормозив перед перекрестком, он взглянул на ее лицо. Но она показалась ему какой-то расплывчатой, неопределенной, словно все это был сон, а сейчас он вот-вот должен проснуться. Эта мысль слегка встревожила его.

– Послушай, – сказала она. – Лучше мне рассказать тебе об этом прямо сейчас. Помнишь, я тебе говорила об этом пьяном, с которым я ехала? Так вот, я переспала с ним. Он ехал в Стилсон – туда, где ты меня подобрал. Это была его цена.

Он остановился на красный свет.

– Моя соседка по комнате предупреждала меня, что так все и будет, но я ей не поверила. Уж я-то не собиралась расплачиваться своим телом с водителями. – Она скользнула по нему взглядом, но ему так и не удалось разглядеть в сгустившихся сумерках выражения ее лице. – Но дело не в том, что меня заставили. Нет. Просто я чувствовала себя такой отчужденной от всего, словно в безвоздушном пространстве. Когда приезжаешь в большой город и думаешь обо всех тех людях, которые здесь живут, то хочется плакать. Не знаю почему, но это действительно так. И бывает так плохо, что ты согласна провести всю ночь, выдавливая прыщи какому-нибудь парню, лишь бы слышать, как он говорит и дышит.

– Мне нет никакого дела до того, с кем ты спала, – сказал он и тронул машину с места. Он автоматически повернул на улицу Гранд, направляясь домой мимо дорожных работ на 784-й автостраде.

– Этот коммивояжер, – сказала она, – он женат уже четырнадцать лет. Он все повторял это, когда обнимал меня. Четырнадцать лет, Шэрон, – твердил он, – целых четырнадцать лет. Кончил он примерно через четырнадцать секунд. – Она издала отрывистый печальный смешок.

– Значит, тебя зовут Шэрон?

– Нет, это, наверное, имя его жены.

Он свернул к обочине.

– Что ты делаешь? – спросила она. В ее голосе вновь зазвучали нотки недоверия.

– Ничего особенного, – сказал он – Это входит отдельным пунктом в программу возвращения домой. Выходи, если хочешь. Я тебе кое-что покажу.

Они вышли из машины и поднялись на смотровую площадку, абсолютно пустынную. Он обхватил голыми руками холодную железную трубу ограждения и посмотрел вниз. Три последних рабочих дня они укладывали слой гравия. Сегодня они закончили эту работу и принялись за следующий слой. Брошенные машины – грузовики, бульдозеры, экскаваторы – неподвижно стояли в тишине наступивших сумерек, словно музейные экспонаты динозавров. Вот стоит стегозавр-вегетарианец, а вот плотоядный трицератопс – устрашающий дизельный бульдозер-землеед. Ну что ж, приятного аппетита.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он у нее.

– А что, я что-то должна об этом думать? – ответила она вопросом на вопрос, пытаясь понять, чего он от нее хочет.

– Да, должна.

Она пожала плечами.

– Обычные дорожные работы – и что с того? В городе, где я, скорее всего, больше не окажусь ни разу в жизни, строят дорогу. Что я могу по этому поводу сказать? Выглядит отвратительно…

– Отвратительно, – повторил он удовлетворенно.

– Я выросла в Портленде, штат Мэн, – сказала она. – Мы жили в большом многоквартирном доме, а через дорогу построили огромный универсальный магазин…

– Они снесли что-нибудь на этом месте?

– Что?

– Я спрашиваю…

– Да, нет. Это был просто пустой участок, за которым было большое поле. Мне было шесть или семь лет. Я думала, что они будут там вечно рыть, греметь и тарахтеть. И я тогда подумала… Странная, конечно, мысль… Так вот, я подумала, бедная, старая земля, они словно ставят ей огромную клизму, и никто даже не догадался спросить у нее, нужно ли ей это и не больно ли ей. У меня в тот год была какая-то кишечная инфекция, так что я была большим специалистом по клизмам.

– Вот оно что, – сказал он.