Дорожные работы

— Потому что вы мой подчиненный. Хотя бы.

— Это ерунда.

— В каком смысле?

— Послушайте, Стив, я работал у Рэя Таркингтона. Вот это была личность. Его могли не любить, но зато все уважали. Порой во время разговора он мог «пустить ветры», рыгнуть или поковырять в ушах. Но ему все прощали. Ему вообще все с рук сходило. Как-то раз, когда я попал впросак с одним мотелем в Крейгер-Плаза, он мне такую оплеуху залепил, что я в дверь врезался. Вот так он за дело болел. А вы совсем другой, Стив. По большому счету вам ведь начхать на «Блю Риббон». Да и на меня тоже. Вас только собственная карьера волнует. Вот так-то.

На лице Орднера не отразилось ровным счетом ничего. С таким же успехом оно могло быть высечено из гранита.

— Вы верите в то, что говорите? — только и спросил он.

— Да. «Блю Риббон» волнует вас ровно настолько, насколько это важно для вашего положения в корпорации. Так что нечего мне тут лапшу на уши вешать. Вот, держите.

И он протянул Орднеру заклеенный конверт с прошением об отставке.

Орднер покачал головой.

— А как насчет людей, которых вы так подставили, Барт? Простых людей. Что ни говорите, но ведь вы вертели их судьбами. — Он на мгновение приумолк, словно наслаждаясь сказанным. — Они тоже лишатся работы, ведь прачечную теперь перевести некуда. Вашими стараниями, — мстительно прибавил Орднер.

Доус хрипло расхохотался и сказал:

— Дешевка вы, Стив. И так высоко вознеслись, что дальше своего спесивого носа не видите.

Орднер побагровел. Затем, тщательно подбирая слова, произнес:

— Объяснитесь, Барт.

— Каждый работник нашей прачечной, от Тома Грейнджера до самой низкооплачиваемой уборщицы, застрахован на случай безработицы. Деньги на страховку регулярно вычитают из жалованья. И теперь им эту страховку выплатят. — Он презрительно фыркнул: — Вот так-то, дешевка.

Пальцы Орднера сжались. Сцепив руки, словно собираясь читать молитву перед сном, он промолвил:

— Вы забываетесь, Барт.

— Нисколько. Вы сами меня пригласили. Потребовали объяснений. Что, интересно, вы хотели от меня услышать? Как мне жаль, что я сел в лужу? Что я все искуплю? Если я и облажался, то это мое личное дело. Мое и Мэри. А она никогда об этом не узнает. Может, вы собираетесь мне сказать, что я подвел корпорацию? Это тоже было бы враньем — когда корпорация так раздувается, ей ничто уже не может повредить. Если дела идут неплохо, она извлекает сверхприбыль, если плохо, она все равно получает прибыль, а когда дела вообще катятся в пропасть, она списывает убытки за счет налогов. И вы это прекрасно знаете.

— Чем вы теперь займетесь? — спокойно спросил Орднер. — И что будет с Мэри?

— А вам какое дело? Или вы рассчитываете таким образом на меня надавить? Через нее? Ответьте и мне на один вопрос, Стив. Лично вам от этой истории будет хуже? Отразится ли провал на вашем жалованье? На дивидендах? Или хотя бы на пенсии?

Орднер покачал головой из стороны в сторону.

— Ступайте домой, Барт. Вы что-то не в себе.

— Почему? Из-за того, что говорю о вас, а не только о долларах?

— Вы нездоровы, Барт.

— Возможно. А вы?

— Езжайте домой, Барт.

— Домой я не поеду, но вас, так и быть, оставлю — вы ведь этого добиваетесь? Но только ответьте на один вопрос. На секунду забудьте о том, что работаете на корпорацию, и — ответьте. Положа руку на сердце скажите: вам есть хоть какое-то дело до всего этого?

Орднер ответил не сразу. За его спиной расстилалась панорама города: целое царство небоскребов, укутанных серой дымкой. Наконец он сказал:

— Нет.

— Я так и думал, — кивнул он, а затем добавил, глядя на Орднера без малейших признаков враждебности: — Я поступил так вовсе не для того, чтобы насолить вам. Или вашей корпорации.

— Но тогда почему? Я ведь на ваш вопрос ответил. Теперь ответьте вы. Ведь вы могли подписать уотерфордский контракт, верно? А дальше была бы уже не ваша забота. Что вам стоило это сделать?

— Не могу объяснить, — ответил он. — Я прислушивался к себе, к своему внутреннему голосу; однако порой случается так, что сам себя не понимаешь. Я понимаю, звучит это дико и неправдоподобно. Но это правда.

Орднер смотрел на него не мигая.

— Что же будет с Мэри?

Он молчал.

— Езжайте домой, Барт, — вздохнул Орднер.

— А что вы хотите, Стив?

Орднер нетерпеливо потряс головой.

— Я выяснил все, что хотел, Барт. Если хотите поболтать еще с кем-нибудь, то ступайте в бар.

— Но что вы от меня хотите?

— Только одного: чтобы вы ушли отсюда и отправились домой.

— Тогда скажите, чего вы вообще от жизни добиваетесь? У вас есть хоть какая-то цель?

— Оставьте меня, Барт.

— Отвечайте! — прогремел он. — Что вам нужно? — Он смотрел на Орднера в упор.

Орднер ответил спокойным тоном:

— Я хочу того же, что и все остальные. Отправляйтесь домой, Барт.

Он ушел не оборачиваясь. И больше никогда в этот дом не приезжал.

Когда он поехал к Мальоре, опять повалил снег и большинство машин катили с включенными фарами. Щетки на ветровом стекле размеренно двигались взад-вперед, а растаявшие снежинки стекали вниз, словно слезинки.