Дорожный снайпер

– Расскажите мне, что случилось тогда в Восьмой больнице, – издалека начал Лев. Учитывая тот факт, что хозяин дома не предложил ему сесть, он повел беседу стоя. Стоял, широко расставив ноги, и Ромашов.

– Зачем вам это?

– Мы ведем расследование…

– По поводу смерти моего сына?

– Не совсем, – вынужден был признаться Лев.

Ромашов хмыкнул и сделал еще один глоток из бутылки. Затем, не глядя, вернул ее на подоконник и прикрыл занавеской.

– Тогда с какой радости мне с вами откровенничать? Уверен, вас и так уже подробно информировали о том… инциденте, как они это называют. Я называю это иначе. Грубая медицинская ошибка стоила моему сыну жизни. Вот и все, что там случилось. Вы представляете интересы больницы?

– Тоже не совсем верно, – вновь уклонился от категоричного ответа Гуров. – Скажите, Сергей Викторович, вам известно об убийстве Леонида Штурма?

– Нет.

– Но вы знаете, кто это?

– Да.

– И при этом утверждаете, что не слышали о его смерти? – усомнился Лев.

– Да.

Ромашов прошел вперед и плюхнулся в то же самое кресло, которое до этого занимала его супруга. Вытянул босые ноги перед собой. Остатки травы продолжали сыпаться с его подошв на ковер.

– Странно, ведь новости про серийного киллера последние дни крутят по всем каналам. С упоминанием фамилий жертв.

– С некоторых пор мы не смотрим телевизор, – скрестив руки на груди, ответил Сергей Викторович. – Нам, знаете ли, не до новостей. Зина все еще на таблетках. Я стараюсь отвлечься работой по хозяйству. У вас есть дети, полковник?

– Нет. Как-то не сложилось. – Не дождавшись приглашения от Ромашова, Гуров сам занял место напротив собеседника.

– Вам повезло. Лучше не иметь их совсем, чем зачать с таким трудом, а потом потерять. У нас с женой долго ничего не получалось. В какой-то момент мы даже отчаялись, но потом… Она родила Валерку, когда ей самой было уже под тридцать. Мне стукнуло сорок. Мы звали его подарком небес. Словно Господь Бог смилостивился над нами, простил за какие-то прошлые грехи, которых у каждого из нас с избытком, и… послал нам дитя.

– Я сочувствую вам…

– Брехня! – вскинулся Ромашов. Его голос, потеплевший лишь на пару секунд, пока он говорил о сыне, вновь сделался холодным и отрешенным. – Если бы вы сочувствовали, то наказали бы виновных. А так… Признайтесь, вы здесь только потому, что ищете убийцу этого врача. А надо ли его искать?… Хотите знать, кто убил вашего Штурма?

– Хочу. Кто?

– Я! Я его убил! – Глаза Сергея Викторовича остекленели, словно он впал в какой-то транс. – Я и все те родители, чьи дети погибли вследствие точно таких же медицинских ошибок. Не обязательно от руки Штурма. Но от ему подобных… Мы все обратились к Господу нашему и истово молили его о возмездии. А чем больше народу молится об одном и том же, полковник, тем выше наши шансы быть услышанными. Вы не знали?… И он услышал… Господь услышал нас. Меня и других таких же… Убийцу моего сына настигла кара небесная. И это справедливо! Это должно было случиться! Какой мерой меряете, той и вам отмерено будет…

– Но помимо Штурма снайпер застрелил еще трех человек, – напомнил Гуров, хотя прекрасно понимал, что конструктивного диалога с Ромашовым у него не выйдет.

– Значит, и они были грешниками. Значит, тоже заслужили, провинившись в чем-то перед людьми на земле и Богом на небе. Кара настигает только виновных! А чего вы ждали от меня, полковник? Что вы придете, сообщите мне о смерти мясника из Восьмой больницы и я тут же прощу его? Посочувствую? Так это напрасно! Не будет ему ни прощения, ни сочувствия. Или… Постойте-ка! Вот в чем дело! Вы решили, что я могу быть причастен к его смерти. Верно? Поэтому вы здесь? Как же я сразу не сообразил? Ну, так радуйтесь, полковник. Вы нашли убийцу. Дело можно считать закрытым. Говорю вам: это сделал я! Я молился о смерти этого человека. Мои молитвы убили его.

– Это не совсем то, что нам нужно, – покачал головой Лев. Он продолжал пристально изучать собеседника. Интуиция подсказывала ему, что за яростным фанатизмом Ромашова стоит что-то еще. Чего-то он недоговаривал. – Мы ищем того, кто спустил курок. И продолжает его спускать, убивая водителей на дорогах.

– Какая разница, кто это? – отмахнулся от слов сыщика, как от назойливой мухи, Сергей Викторович. – Он всего лишь орудие в руках Господа! Он – избранник. Им могли быть вы, я или кто-то еще. Когда тебя избирает Всевышний, как можно воспротивиться его выбору?

– Вы ведь отставной военный? Верно? – решил немного изменить угол допроса Гуров.

– Это в прошлом.

– Оружие имеется?

– Нет. Я служил в дипломатическом корпусе. Нам не выдавали оружия.

– Но стрелять вы умеете.

В этих словах был не столько вопрос, сколько утверждение. Глаза Ромашова недобро вспыхнули. Он решительно поднялся на ноги и взглянул на Гурова сверху вниз, подобно хищной птице, приметившей жертву. Мускулистое тело, покрытое ровным бронзовым загаром, все еще блестело от пота.