Дорожный снайпер

Под «тетей Машей» женщина, разумеется, подразумевала Марию Хейвуд. Наручников на Ромашовой уже не было, что позволяло ей в полной мере терроризировать пальцами и нос, и обе мочки ушей. Гуров протянул задержанной одну таблетку эсциталопрама, и Зинаида Павловна покорно отправила ее в рот. Запила водой. Крячко стоял спиной к ним обоим и пускал дым в распахнутое окно. Впервые за долгое время на небе стали потихоньку стягиваться облака. Разумеется, это еще не обещало благодатного дождика, но совершенно точно вселяло некоторую призрачную надежду.

– Зачем она отдала вашему мужу винтовку? – спросил Лев.

– Не хотела, чтобы оружие досталось Марку, ее сыну. Тетя Маша считала его непутевым и безответственным. Она боялась, что он совершит что-то ужасное, если ему в руки попадет винтовка отца.

– Иронично, – не удержался Лев от ухмылки.

Ромашова вскинула на него взгляд. Нервно подергала себя за правое ухо. Противоположное колено женщины также пришло в движение. Препарат еще не успел подействовать.

– Я понимаю, о чем вы думаете, – глухо обронила она. – Но и вы поймите… Тогда мы с Сережей были совсем другими людьми. У нас была счастливая полноценная семья. Кто мог предположить, что все случится таким образом и этот монстр отнимет у нас Валерочку? – По щекам ее беззвучно покатились слезы. Она не пыталась их скрыть, но и намеренно не выставляла напоказ. Скорее всего, сама их просто не замечала. – Тетя Маша очень тепло относилась к нашей семье. И мы платили ей тем же. Сережа продолжал навещать ее и после того, как мы переехали. Он заезжал к ней через день. Привозил продукты и лекарства… Тетя Маша любила Сережу. Как сына… Нет, больше, чем своего родного сына. Я хорошо помню, как Сережа не хотел забирать у нее винтовку. Считал это неправильным… Но тетя Маша настояла. Как он мог ей отказать? И пока не случилось… ну, то, что случилось… мы и не вспоминали об этом подарке. И саму винтовку, и патроны к ней Сережа держал в хозблоке, вместе с садовым инвентарем. – Робкая, едва заметная улыбка тронула тонкие губы Ромашовой. Амплитуда движения ее дергающегося колена заметно снизилась. – Он не хотел заносить ее в дом. Маленький ребенок и все такое… Мало ли что могло случиться. А потом… когда Валерочки не стало… Сергей принял решение.

– Вы знали об этом решении? – спросил Гуров.

– Знала. И поначалу была против, но… Сергей убедил меня. Когда он в чем-то уверен на сто процентов, с ним сложно спорить. – Ромашова глотнула еще воды, в последний раз дернула себя за мочку правого уха, а затем обе ее руки опустились на колени. Теперь она напоминала не страдающего шизофренией человека, а примерную школьницу. – Он способен навязать свое мнение любому.

Крячко презрительно хмыкнул, не поворачивая головы, и щелчком отправил окурок за окно. Лев бросил недовольный взгляд в его сторону, а затем вновь сфокусировал свое внимание на Зинаиде Павловне.

– Я правильно понимаю, что все остальные жертвы, кроме Леонида Штурма, были выбраны вашим мужем случайно? – спросил он. – Или там тоже имелся какой-то скрытый мотив?

– Нет. Там мотива не было, – отрицательно покачала головой Романова. – Скольких он убил? Троих? Четверых?

– Троих, если не считать Штурма.

– Ну да, – согласно кивнула она. Ее взгляд уже существенно затуманился. – Так вот, я думаю, Сережа даже имен этих троих людей не знал. Разве что потом… По телевизору… Когда сообщали о новой жертве дорожного снайпера. Сережа пристально следил за этими новостями. А я нет… Хотя мы с ним говорили об этом… Каждый раз, когда он стрелял в кого-то, прятал винтовку в мою старую машину и отгонял ее на платную стоянку. Подальше от дома. Он говорил, что жертва была выбрана случайно… Как жребий…

– И вас это нисколько не беспокоило? – удивился Лев. – То, что от руки вашего мужа умирали невинные люди?

– Немного. Но лишь до того момента, пока Сергей мне все не объяснил.

– Что именно?

– Что никто не невинен. Каждый человек – грешник. И если Господь Бог направил его руку в том или ином направлении, значит, так ему было угодно… Господу… Я не очень набожна, если быть откровенной, но Сергей… – Зинаида Павловна зевнула. Широко, от души, не удосужившись прикрыть рот ладонью. – Он свято верил в это. Верил в то, что после смерти Валерочки у него появилась миссия на этой земле. Я не спорила. И я не понимала, но принимала то, что он избрал самым важным делом своей жизни. Извините… Я запамятовала, как вас зовут…

– Лев Иванович.

– Да, верно… Лев Иванович, а можно мне еще одну таблетку? Я чувствую, что успокоилась, но еще не до конца.

– Я полагаю, пока вам достаточно, – покачал головой Лев. – С завтрашнего дня вам пропишут соответствующее лечение, Зинаида Павловна, и уже кто-то другой, но не я, будет принимать решение, сколько и каких именно таблеток вам стоит принимать.

– А! Ну, ладно, – равнодушно откликнулась женщина. – Тогда можно мне домой? Я немного устала за сегодня. Хочется спать… Мне бы хватило и часа отдыха.