Досадный случай

— Знамо дело, когда Марьяна пропажу козы обнаружила, тут такой дым коромыслом пошел — не то что собаки, половина деревни попряталась. Особенно когда она с Глафьей сцепилась, а вторая половина деревни (бабы, все зло от них) начала масло в огонь подливать. Да что там говорить, сейчас сами увидите. — На этой оптимистичной ноте разговор увял, и я снова принялся разглядывать окрестности.

В меру грязная улица вскоре расширилась до относительно чистой площади, на которой располагались главные здания любой крупной деревни: дом старосты, молельня и трактир. Из дома старосты доносились разноголосые вопли.

— Вот и приехали, ваше магичество. Подождите минутку, я сейчас, сейчас… — И Лас с удивительной для своего телосложения прытью скрылся за тяжелой дубовой дверью. Через несколько секунд вопли стихли.

Пока Лас наводил порядок внутри своего маленького королевства, я рассматривал то, что можно рассмотреть снаружи. Хороший дом: большой, крепкий и уютный. По желтым ставням любовно вырезаны Солнца-обереги и огненные петухи, призванные отогнать от жилья мелкую нечисть. На крыльце мирно умывается большая полосатая кошка. Перипетии хозяйской жизни ее, по всей видимости, волновали мало.

Дверь распахнулась, из нее вылетел паренек лет десяти, сцапал Соловку за повод и потянул в сторону хозяйственных построек. Я подхватил из телеги сумку и вопросительно оглянулся на дверной проем, в котором появился взъерошенный староста.

— Заходите, господин кудесник, они уже того, готовы. К дознанию.

В просторной горнице толкался десяток человек: две спорщицы, одинаково всклокоченные и красные тетки преклонных лет, монументальная женщина, ведущая себя как хозяйка дома, — видимо, жена Ласа, и семь разномастных личностей мужского пола, в которых я определил свидетелей судебного разбирательства из числа уважаемых селян. Несмотря на не слишком приятные обстоятельства, все они, даже пострадавшая, млели от такого диковинного развлечения, как «маг на выезде» — строго говоря, такое не во всяком городе увидишь: мало нас, — и возможностей быть в центре событий.

Предложенный старостой табурет я проигнорировал — сколько дел разобрал, но так и не понял, в чем удовольствие сидеть, когда собеседники стоят — через двадцать минут шея зверски затекает, а еще через полчаса кажется, что ты инвалид и голова останется в таком положении до конца жизни. Так, тетки оправляются от смущения, надо брать инициативу в свои руки, пока скандалить не начали.

— Изложите мне суть проблемы.

Лас яростно закивал дородной матроне в цветастом платке на плечах. Та, понятливо кивнув, начала жаловаться:

— Козу у меня свели, господин кудесник, этой ночью и свели — вечером в хлев поставила, а утром вышла Ноченьку мою подоить, а ее нет! Хлев заперт, калитка заперта, значит, не сама убегла, вот эта кикимора языкастая ей помогла. — Красная, как бурак, гвардейского роста мадам, слабо подходящая под описание сухонькой зеленой нежити в локоть ростом, вскинулась, но я успел зажечь в глазах мертвенно-желтые огоньки, и спорщица решила подождать своей очереди. Пострадавшую мои эксперименты не смутили. — Я как собаку спорченную увидела, так и поняла, что это она. У нас на всю деревню других умельцев нет — на скотину порчу наводить. А еще и отпирается, бесстыжая! — Эта не врет, говорит что думает. Но стоит уточнить один момент.

— И в чем именно проявилась порча? — Если обвиняемая — «дикая» ведьма, то лучше подготовиться к сюрпризам заранее.

— Я, как из хлева во двор выскочила, так и смотрю, Брех в конуру забился, носу не высунет. Так и сидит там до сих пор, а ведь какой охранник бы-ы-ыл! — Нет, таким образом все собаки в деревне себя сегодня ведут, а необученной ведьме такое не под силу. Обученной в этом захолустье нет, я бы еще на подъезде почувствовал. С этой стороны неприятностей можно не ждать. Кстати, версия Ласа о причине этого феномена тоже оказалась несостоятельной.

Вторая тетка — кажется, Лас назвал ее Глафьей — такого заявления не выдержала и, наплевав на зловещее свечение моих глаз и зверские гримасы старосты, гулким басом внесла свои пять медяков в расследование:

— Да кому твоя ободранная бодучая животина нужна?! Сама небось хлев запереть забыла, а признаться стыдно, вот и плетешь невесть что, пока твоя оторва чужие огороды щиплет. А что Брех из будки выйти боится, так она ему небось на прощание рогами поддала, чтоб не гавкал не вовремя. Жаль, тебе не досталось!

Марьяна, услышав такое, разом перестала всхлипывать и набрала в грудь воздуха, чтобы запустить скандал по новому кругу, но я вклинился раньше, обратившись к Глафье:

— Вы готовы перед моим даром и в присутствии свидетелей заявить, что не причастны к пропаже козы уважаемой Марьяны?

— Да, не причастна! Да только кем же она уважаемая-то, после такого поклепа?

Не вдаваясь в философские дискуссии, я объявил:

— Обвиняемая Глафья в краже не виновна.