Досье без названия

Камилль внимательно слушала и пыталась понять, как он на самом деле ко всему этому относится. С одной стороны, его отстраненность помогала ей концентрироваться на фактах, но с другой, чтобы лучше его понять, ей хотелось уловить, что именно он чувствует. Рафаэль был прекрасным посредником между ней и своим миром, но совсем не позволял понять, кто он такой.

– Давайте сделаем перерыв.

– Как хотите.

– Вернусь через час и пообедаем.

Камилль внезапно поняла, как ее раздражает отсутствие этого последнего алиби. Это бесило, как грязное пятно на идеально чистой поверхности, и мешало двигаться дальше. Она была так зла, что ей срочно надо было чем-то заняться. Нужно было немедленно увидеть плоды своего труда, и она бросилась мыть окна. Монотонные движения всегда успокаивали, а необходимость следить за тем, что и как делаешь, заставила сразу выкинуть из головы сложные передвижения шпионов и их странную работу.

Четыре больших окна в комнатах и маленькое в ванной легко поглотили слишком короткий час. Она вернулась вниз с обедом, думая, что есть они будут в полном молчании, но внезапно Рафаэль спросил:

– У вас хорошие отношения с отцом?

– С отцом? Почему это вас интересует?

– Хочу убедиться, что всё в вашем досье – правда.

– В моем досье? А, ну да, конечно, у вас должно быть на меня досье… Но я ведь могу начать выдумывать истории, верно?

– Вы должны знать, что «нет ничего тайного, что не сделалось бы явным».

– Эта цитата сюда не подходит, там о другом речь. И что же мне вам сказать… мне кажется, у нас с отцом очень хорошие отношения. Он меня очень поддерживал, пока мама болела, и после этого тоже. Мы с ним всегда можем найти общий язык.

– То есть?

– Ну, например, он всегда сомневался, что я когда-либо смогу зарабатывать своими книгами, и поэтому настаивал на хорошей коммерческой школе, но согласился, что потом я могу делать то, что считаю нужным. Я получила диплом, который его устраивал, и после этого сделала свой выбор. Ему, конечно, совершенно не нравится, как я живу, но он не лезет ко мне с нравоучениями и соблюдает наши договоренности.

– А вы тоже не лезете к нему с нравоучениями?

– Я? По какому поводу?

– Например, по поводу развода.

– Во-первых, я считаю, что это не мое дело. А во-вторых, по многим причинам, мне кажется, что если бы не их развод, мы бы ни за что не были сейчас так близки.

Подумав немного, она добавила:

– И к тому же, я думаю, он счастлив. Жена его очень любит.

– А с ней у вас какие отношения?

– Сейчас нормальные. Она обожает отца и сначала ужасно ревновала его ко мне. Но они уже больше десяти лет вместе и, наверное, она смирилась с моим существованием. А может быть наконец поняла, что я не имею ничего ни против нее лично, ни против их брака. А может быть заранее думает о том, как мы будем делить наследство. В любом случае, она не так давно изменилась, и я всё еще воспринимаю ее как персонажа, а не как живого человека. Пока мы не очень близки, я могу придумать много историй с ее участием.

– Скажите, а что Грэг знал о вас?

– Откуда мне знать? Это у вас есть доступ к его отчетам.

– Но все-таки? У вас же есть мнение?

– Он разговаривал с моей подругой Марион, но я не знаю деталей. Ему было известно, чем я занимаюсь в жизни и что меня можно встретить в Орсэ каждое первое воскресенье месяца. В том документе, который мне показал ваш отец, Грэг говорит о моих персонажах и сюжетах, значит, он как-то прочел мои книги. Если вам нужно больше, нужно спрашивать у Марион, но я не представляю, как это сделать, чтобы не вызвать расспросов.

– Он знал, что вы хорошо готовите?

– Вряд ли. Откуда?

– Ваша подруга могла ему сказать.

– Не думаю, что они говорили обо мне достаточно долго, чтобы добраться до таких деталей.

– Но она же успела ему рассказать, что вы всегда голосуете против всех.

– Да? Ну, в любом случае я бы очень удивилась, если бы она упоминала какие-то другие мои дарования за исключением способности придумывать истории, – сказала Камилль. Потом, помолчав, добавила: – Первый раз в жизни я изучаю и создаю персонажей и в то же время сама являюсь персонажем. Не очень приятное ощущение.

– Следовало подготовиться к тому, чтобы однажды пройти через то, что вы делаете с другими.

– А могу я задать вам один личный вопрос?

– Смотря какой, но попробуйте.

– Почему вы все были уверены, что я соглашусь помочь? Вы спорили о том, стоит ли меня вовлекать во всё это, но никто не сомневался, что я соглашусь.

– Грэг считал, что сначала надо использовать ваше любопытство, а всё остальное доделает ваше желание использовать свой талант. К тому же он был уверен, что вы способны принимать неординарные и безумные решения, не как обычные люди.

– Мне по-настоящему страшно от того, сколько он смог обо мне узнать всего за две недели.

Последнюю фразу она произнесла, уже выходя, чтобы приготовить кофе. Когда вернулась, положила перед собой чистый блокнот и, не глядя на собеседника, спросила:

– Почему Рафаэль?

– Так меня назвали.

– Кто?

– Мой отец.

– Вы хотите сказать, что это ваше настоящее имя?