Досье Дрездена

— Где-то там, недалеко. Кажется, снаружи, сразу за стеной.

Заклинание растворилось, и ощущение резко исчезло, но я успел определить его источник — волшебную версию «жучка», размещённого так, чтобы слышать наш разговор.

— Вязальщик! — сразу же скомандовал Никодимус.

Вязальщик уже соорудил петлю из проволоки, которую достал из кармана пиджака. Он вышел на свободное пространство, бросил петлю движением запястья, и проволока развернулась в круг почти три фута в диаметре. Не успел круг приземлиться на пол, как Вязальщик пробормотал несколько слов, наполнивших его янтарным светом.

Вязальщик был плоховатым колдуном, но один трюк он делал очень, очень хорошо — вызывал небольшую армию существ из Небывальщины, которые каким-то образом были связаны его волей. Ему потребовалось менее двух секунд, прежде чем явились первые из его «костюмов» — гуманоидные фигуры, одетые в нечто, напоминающее плохо подогнанный костюм, их пропорции и черты выгляди почти нормально, пока вы не присматривались повнимательнее. Один из демонов-слуг бросился вверх из круга, как акробат, выпрыгивающий из люка на сцене, и Вязальщик наступил ногой на проволоку как раз в нужный момент, чтобы выпустить костюм из плена, пока он не врезался в невидимую стену. Затем он поднял ногу и снова опустил ее в ритме метронома, чтобы выпустить второго костюма из Небывальщины, и третьего, и четвертого, и так далее.

— Заклинание прекратилось, — сообщила Эшер. — Он услышал нас. Он убегает.

— Он слышал слишком много, — сказал Никодимус и повернулся к Вязальщику. — Ваши компаньоны могут его отследить?

— Не хуже гончих, — подтвердил Вязальщик.

Никодимус кивнул.

— Убейте его.

Вязальщик коротко свистнул и показал пальцем в том направлении, о котором говорила Эшер. Костюмы не нуждались в дополнительных подсказках. Они бросились в нужную сторону с ловкостью, недоступной человеку.

Я махнул Кэррин головой и вышел из-за стола.

— Что? — прошипела она.

В ответ я начал копаться в бинтах на моей руке, пока не нашёл предмет, переставший быть скрытым, когда я наконец сфокусировал на нём внимание — округлый чёрный камешек для игры в го, вложенный в бинты при второй перевязке. Ряд знакомых рун покрывал золотом его тёмную поверхность. Я не раз использовал именно этот рисунок заклинания в те времена, когда изучал, как оно работает.

— Что это? — спросила Кэррин.

— Жучок, — тихо прошипел я. — Тот, что использовали для прослушки. Его подсунули в шину, когда перебинтовывали руку.

Глаза её расширились.

— Но…

— Ага, — сказал я и посмотрел, как всё больше лакеев в костюмах вываливается из Небывальщины, чтобы помчаться в ночь для охоты. — Это Баттерс. И они его собираются убить.

Глава 27

— Иди, — сказала Кэррин. — Я догоню.

— Как ты собираешься найти меня?

В ответ она на мгновение закатила глаза:

— Гарри, прошу тебя.

Точно. Кэррин двадцать лет была чикагским копом. Она найдёт меня, хочу я того или нет. Я тронул её за плечо, и, призвав Зиму, сорвался с места, крепко сжимая посох в правой руке.

Я бежал и чувствовал, как сила Зимней мантии пронизывает моё тело, мои чувства, мои мысли. Костюмы Вязальщика преследовали добычу стаей, двигаясь с безотчётной слаженностью. Бежавшие впереди слегка замедлились, чтобы несколько отстающих догнали остальных. Лучше загонять добычу вместе.

Я догнал костюмов и миновал их даже раньше, чем выбежал из бойни, что вызвало во мне прилив восторга. Тормоза. Но без них было не обойтись. Я не мог охотиться на Баттерса само…

Я отстал на пару шагов и стал гонять таблицу умножения в уме. Я не охочусь на Баттерса. Я удерживаю от охоты на Баттерса их. Я должен был найти способ сделать это незаметно для Никодимуса и его компании и не опозорить при этом честь Мэб.

Эта аккуратная цепочка доводов разума, похоже, сильно возмутила поток энергии Зимней мантии, словно та просто не понимала, зачем ей связываться со всеми этими проблемами ради такой маловразумительной цели.

«Баттерс один из нас, — зарычал я на мантию, — и мы не будем давать этим болванам убить его, пока я не позволю им это сам».

Территория и власть — это вещи, ради которых Зима готова выложиться по полной. Я восстановил темп, когда мы вырвались сквозь двери скотобойни на практически однородную смесь мокрого снега, дождя и промороженного скользкого льда — ледяной дождь Среднего Запада.

Земля снаружи скотобойни была уже покрыта льдом; но не ровным слоем, а коварными пятнами почти прозрачной снежной каши, вовсе невидимого льда и просто мокрого бетона, лишь с незначительными для глаза отличиями. Блики фонарей скрадывали их на ура, и Костюмы начали поскальзываться, замедляясь. Я замедлился ровно настолько, чтобы успевать выбирать наименее скользкое место для каждого следующего шага, доверив инстинктам мантии вести меня.