Досье Дрездена

— Идем, Билли, — она внимательно посмотрела на меня. Взгляд у нее оказался слишком старым и проницательным для ее возраста. — Пошли, — оба исчезли за дверью. Щелкнул замок.

Моника подождала, пока они выйдут, и разразилась рыданиями.

— Прошу вас... Пожалуйста, мистер Дрезден. Вы должны уйти. Если вы останетесь здесь, когда начнется гроза, если он узнает... — она закрыла лицо руками и всхлипнула.

Я шагнул к ней. Я не мог обойтись без ее помощи. Какую бы боль она ни испытывала, мне нужна была ее помощь. И мне казалось, я знаю имена, чтобы назвать ей.

Порой и я умею быть ужасным ублюдком.

— Моника. Пожалуйста. Меня загнали в угол. У меня нет выбора. Все, что я узнал, ведет сюда. К вам. И мне некогда ждать. Мне нужна ваша помощь, пока я не взорвался как Дженнифер, и Томми, и Линда, — я искал ее взгляд, и она встретилась со мной глазами, и не отвела их. — Пожалуйста. Помогите мне, — я смотрел в ее глаза и видел в них страх, и горе, и усталость. Я просил у нее больше, чем она могла позволить себе дать мне.

— Хорошо, — прошептала она, повернулась и шагнула в сторону кухни. — Хорошо. Я расскажу вам все, что знаю. Но помочь вам мне нечем, — она задержалась в дверях и оглянулась на меня. Слова ее падали со свинцовой убежденностью абсолютной, стопроцентной истины. — Вы все равно уже ничего не сможете поделать.

Глава 21

Кухня у Моники Селлз оказалась веселой, ярко окрашенной. Она коллекционировала мультяшных коров, и стадо их заполонило все стены и дверцы шкафов и холодильника. За окном, позвякивая, висела батарея разноцветных стеклянных бутылок. На улице завывал ветер: гроза подступала все ближе. Большая, приветливая корова-часы на стене покачивала хвостом-маятником: тик-так, тик-так...

Моника присела за стол, подобрала ноги под себя и чуть успокоилась. Кухня, догадался я, служила ей святилищем, местом, куда она укрывалась, когда ей становись плохо. Помещение носило следы заботливого ухода и сияло чистотой.

Я дал ей успокоиться еще немного — совсем немного, потому что времени у меня не оставалось. Я почти кожей ощущал, как электризуется воздух в ожидании грозы. Я не мог позволить себе игру в щадящем режиме. Я как раз собирался открыть рот, чтобы поторопить ее, но она опередила меня.

— Задавайте вопросы. Вы спрашиваете, я отвечаю. Сама я не знаю, с чего начать, — она не смотрела ни на что.

— Ладно, — сказал я и прислонился к кухонному столу. — Вы ведь знали Дженнифер Стентон, верно? Вы с ней в родстве.

Выражение лица ее не изменилось.

— У нас обеих материнские глаза, — кивнула она. — Моя младшая сестренка всегда была бунтаркой. Она сбежала из дому, чтобы стать актрисой, а вместо этого стала проституткой. И это ее по-своему устраивало. Я всегда хотела, чтобы она покончила с этим, но не думаю, чтобы она сама хотела того же. Не знаю.

— Полиция еще не связывалась с вами по поводу ее смерти?

— Нет. Они звонили родителям, в Сент-Луис. До них еще не дошло, что я тоже живу в Чикаго. Но, конечно же, кто-нибудь скоро до этого дознается.

Я нахмурился.

— Но почему вы не обратились к ним? Почему пришли ко мне?

Она подняла на меня усталый взгляд.

— Полиция бессильна помочь мне, мистер Дрезден. Неужели вы всерьез думаете, что они мне поверят? Они будут смотреть на меня как на умалишенную, если я начну рассказывать им про заклинания и ритуалы, — она поморщилась. — А может, они и будут правы. Иногда я сама не знаю, в своем я уме или нет.

— Поэтому вы обратились ко мне, — кивнул я. — Но почему тогда вы не рассказали мне всю правду?

— Как я могла? — спросила она. — Как я могла явиться в офис к совершенно незнакомому человеку и рассказать ему... — она всхлипнула и зажмурилась, чтобы не разреветься.

— Что рассказать, а, Моника? — спросил я, стараясь говорить как можно мягче. — О том, кто убил вашу сестру?

За окном позвякивали на ветру бутылки. Веселая корова на стене громко тикала, покачивая хвостом. Моника Селлз набрала в грудь воздуха и зажмурилась. Я видел, как она собирает воедино клочки остававшегося у нее мужества. Я уже знал ответ, но мне нужно было услышать его от нее самой. Мне нужно было знать наверняка. Я пытался убедить себя в том, что ей самой полезно повернуться к этому лицом, произнести это вслух. Не знаю, не знаю — я уже говорил, что лжец из меня никудышный.

Моника крепко-крепко сжала кулаки.

— Господи, помоги мне, — сказала она. — Господи. Это мой муж, мистер Дрезден. Это сделал Виктор, — я думал, она разразится слезами, но вместо этого она еще туже сжалась в комок, словно ожидала, что ее сейчас начнут бить.

— Вот почему вы хотели, чтобы я нашел его, — услышал я собственный голос. — Вот почему послали меня искать его в домик на озере. Вы знали, что он там. Вы знали, посылая меня туда, что он увидит меня, — я говорил тихо, почти без злости, но слова мои били в Монику с силой дробящей камень кувалды. Она вздрагивала от каждого.