Досье Госпожи (ЛП)

Она подключила палочку и взяла контакт в одну руку, а колесо Вартенберга в другую. Электричество не повлияет на нее, так как она сделала себя проводником. Искры посыпались из острых концов колеса, и медленным ровным темпом, она прокатила его вниз по центру его груди. Он резко вдохнул, когда наэлектризованное колесо оставило тонкую линию на его коже. Ранее она испробовала эту технику на себе. Колесо не прокалывает кожу, но комбинация электричества и острых кончиков заставляли ощущать получателя разрезанным себя надвое.

- Только пять линий, - сказала она. - Посчитай их для меня. Это была...

- Одна... - задыхаясь, ответил он.

Она провела колесом по его груди второй раз, затем третий. Госпожа проводила по старым шрамам, по соскам, по чувствительной коже внизу живота. Когда она прикоснулась к его тазовой кости он закашлялся от боли. Ему пришлось сказать "пять" два раза из-за затрудненного дыхания. Она притворилась, будто не расслышала его.

- Это было пять. Очень хорошо.

Он тяжело выдохнул с очевидным облегчением.

- Но давай еще раз повторим. На французском. Скажи ‘un", - приказала она и прокатила колесо еще раз по его груди.

Звук, сорвавшийся с его губ был больше похож на животный, чем на человеческий. Именно это она и хотела услышать.

К тому времени как они добрались до “cinq” на его груди пересекались десять линий, тонких и красных как клеймо. Следы исчезнут довольно быстро. Те, что остались от колеса и палочки будут держаться день или два. Потрясающе, когда нечто похожее по ощущениям на то, будто кто-то вскрывает тебе грудь ножом, может совсем не причинить вреда.

- По шкале от одного до десяти, - обратилась она к нему, убирая палочку и выбрасывая колесо в урну, - как это было?

- Onze, - ответил он, его веки были крепко сжаты, а все тело содрогалось от последних волн боли.

- Onze? Я причинила тебе боль на все одиннадцать? Должна сказать, сейчас я чертовски горжусь собой.

Она прикоснулась губами к его груди и провела языком по одной дорожке. Ее горячий рот на его израненной коже должно быть ощущался как соль на открытой ране. И, тем не менее, он еще больше возбудился от последнего раунда пытки.

Возможно, пришло время избавить его от страданий.

Она встала с ним лицом к лицу и прижалась к его бедрам.

- Никогда не видела такого твердого члена. А я много стояков повидала.

- У вас дар причинять боль, Ma^itresse.

- Что тут скажешь? Я люблю дарить подарки. И сейчас я в очень хорошем настроении дарить. А ты в настроении принимать?

- Да, - выдохнул он, большего отчаяния в его голосе она еще не слышала.

- Значит, ты знаешь какой зануда мой непрошибаемый босс, так? Мне запрещено продавать секс. Только извращения. Я могу довести до оргазма только женщин, но не мужчин...

- Ненавижу вашего босса. У него нет ни капли сострадания.

- Скажи мне вот что. Если... ты заплатишь мне за боль, а секс будет за счет заведения. Как это назвать?

- Идеальный компромисс. Наверняка даже ваш босс не найдет к чему придраться.

- То, чего он не узнает, не причинит ему боли. - Она приблизилась к его губам.

- Да... что бы мы не сделали, - ответил он, улыбаясь ей, - давайте не будем причинять ему боль.

Подмигнув, она медленно и глубоко поцеловала его. Поцелуй ощущался более извращенным, чем вся та боль, которую она дарила ему за последний час. Она была Доминатрикс. Боль была ее профессией. Даже проститутки не целуют своих клиентов. Но опять же, этот клиент был особенным.

Она отстранилась и улыбнулась ему.

- Теперь я должна отвести тебя в спальню. Как же мне тебя туда повести? Опять поводок?

- Боже, пожалуйста, нет.

- Тогда на четвереньках. Сидеть, мальчик.

Присвистнув и похлопав по ноге, она приказала ему следовать за ней, будто он был ее собачкой. И как собачка он на четвереньках пошел за ней. Как только они оказались в спальне, она схватила его за волосы на затылке и подняла с пола.

- На середину кровати. На живот, - сказала она. - Располагайся. Я скоро вернусь.

Она задержалась в подземелье немного дольше, чем требовалось. Он так ждал освобождения. Почему бы не заставить его подождать еще парочку минут? После того, как она подготовила себя, затянув ремни страпона и собрав все необходимое, она села, вытащила из ящика пилочку и аккуратно начала подпиливать ногти.

Как только ее ногти стали блестеть как отполированное стекло, она решила обратить внимание, которое он заслужил, на несчастного мужчину в соседней комнате.

Госпожа вернулась в спальню и, не говоря ни слова, взяла его левое запястье в руку. Она закрепила манжет на нем и привязала его к столбику кровати веревкой и карабином. То же самое она проделала с правой рукой и обеими ногами - он лежал, распластавшись лицом вниз, не способный никуда убежать. Она забралась на роскошные золотые и красные парчовые простыни и усыпала поцелуями и укусами от запястья до плеча вниз по центру его спины, которая теперь была окрашена красным и фиолетовым от синяков и крови. Она оседлала его бедра и легонько пощекотала бока кончиками пальцев.